– Я хочу немного вздремнуть. Можешь заниматься, чем хочешь, – распрямив больную поясницу, он усмехнулся: – Некоторые говорят, что я слишком стар, чтобы начинать все снова. Они, наверное, ошибаются, да, детка?
– Конечно, ошибаются, – сказала она, поддерживая его за локоть, когда они входили в свой гостиничный номер.
Пусть думает, что хочет. А она свое дело знает. Правда заключается лишь в том, что он был на закате своей жизни, в то время как ее жизнь только начиналась.
ГЛАВА 12
Она плотно зашторила окна в спальне, и когда Ник проснулся и рывком сел на постели, ему показалось, что уже глубокая ночь, и он проспал обед.
– Проклятье! – в ярости выругался он, отшвыривая простыню и вскакивая с кровати.
– Ник! Куда это ты собрался? – она подошла к нему, и в темноте светлой лентой мелькнула ее рука. – Что случилось?
Но он уже стоял у окна, отдергивая шторы. Комнату залило солнечным светом.
– Господи, да еще рано!
– Ну, конечно же, рано. Ты говорил, что тебе надо уйти в пять, я бы не дала тебе проспать. Ты сердишься на меня?
– Что ты, нет, конечно.
Он взглянул на часы: половина пятого. У него еще было время заскочить в офис по дороге домой. Его одежда была грудой свалена на полу, и он принялся одеваться.
– Ник! – она соскользнула с постели и обвила его шею руками, прижимаясь к нему всем телом. – Ты обещал, что мы пробудем вместе весь день. Иди ко мне, у нас еще куча времени.
Его руки начали было отталкивать ее, но как-то само собой получилось, что вместо этого она оказалась в его крепких объятиях. Она была такая теплая и необыкновенно нежная, с розовой, как у ребенка, кожей, с покрытыми ямочками руками; волосы ее растрепались, а тело вздрагивало и трепетало, хотя он пока лишь просто обнимал ее. Откинув назад голову, она посмотрела на него с. легкой улыбкой и так и оставалась в его объятиях, пока он вел ее по мягкому ковру к постели. Неожиданно грубо он повалил ее на постель, опускаясь рядом, скользя рукой у нее между ног.
– Как хорошо, – выдохнула она ему в губы. – Хорошо, хорошо…
Ее острые ноготки оставляли крохотные царапины на его коже, ее воркованье отдавалось у него в голове, а солнце нещадно палило. Приподнявшись, она подалась ему навстречу, и Ник притянул ее к себе, чувствуя ее ответные движения, слыша ее постанывания, пока все не затопили ее мягкость, ее нежность и уступчивость и белое полуденное солнце.
Но позже, возвращаясь домой, он чувствовал к себе только отвращение. Он ведь даже не мог вспомнить ее имени.
Иногда он месяцами спал один: это бывало, когда работа отнимала все его время, а редкие свободные часы он проводил с Чедом. Но когда случались передышки перед тем, как новая рутина успевала поглотить его, у него было столько женщин, сколько ему хотелось. О, после Пари их перебывало довольно: женщины на день или на вечер, или реже – на неделю или на месяц; женщины, которые, как и он, хотели бы устроить свою жизнь. Но он никогда не водил их к себе домой, о большинстве из них Чед даже не догадывался. Раз или два он обедал вместе с Чедом у кого-то из них, когда у него возникали надежды на что-то серьезное. Но ничего не выходило. Ни с одной из них не получилось ничего хорошего. Ни одна из встреченных им женщин не обладала колдовской притягательностью Валери, и он не думал, что позволит еще раз любви внести сумятицу в его жизнь, как это было с Сибиллой.
«Кристи, – подумал он, подъезжая к гаражу и нажимая кнопку дистанционного управления, чтобы открыть его. – Вот как ее звали, как же это я мог позабыть?» Кристи Лителл – медсестра, очаровательная женщина, самая податливая из встреченных им. И совсем не та, с которой он хотел бы связать свою жизнь…
Чед, как и каждый вечер, уже поджидал его, прислушиваясь к звукам захлопнувшейся двери гаража, потом выскакивал через парадную дверь на крыльцо и скатывался по перилам с весьма недовольным видом.
– Я жду тебя целый час, – обиженно заявил он.
Расхохотавшись, Ник обхватил его за плечи:
– Я встретился на углу с одним маленьким дракончиком.
– Неправда, – потряс головой Чед. – Драконы всегда громадные.
– Но этот был хотя и маленький, но очень сильный. Знаешь, сколько раз он отжимается, чтобы накачать мускулы?
Чед хихикнул.
– А зачем они ему? Чтобы убивать плохих людей?
– Нет, он не верит в то, что можно вершить правосудие своими руками. Его самый мощный мускул – его язык, он съел целую гору спаржи, чтобы накачать его, и теперь он облизывает плохих людей и загоняет их в тюрьму.
– Не может быть!
– Почему же? Он облизал и мою машину. Принял меня за грабителя и обслюнявил своим языком. А потом разобрался, что я парень ничего себе и что меня ждет ужасно непослушный сын, и отпустил меня. Зато здорово помыл машину, так что, если ты мне не веришь, можешь пойти, сам убедишься.