– Телефон находится в коридоре; они мне дают знать, если мне кто-то звонит.
– И даже нет элементарной ванной комнаты в твоей…
– Это же временно, – спокойно ответила она.
Ей все было здесь ненавистно и очень хотелось жить в апартаментах со швейцаром на входе где-нибудь в районе центрального парка на Пятой Авеню.
– Я перееду отсюда, когда закреплюсь на работе и мне повысят жалованье.
Широко улыбаясь, он спросил:
– А когда, по-твоему, это случится?
– Я не знаю. Надеюсь, что мне не придется ждать долго, – немного смутилась она, и Эндербай догадался, что она ожидала от него других слов.
Эндербай, после большого глотка, отметил превосходное качество почти не разбавленного водой виски. Осмотрев Сибиллу сверху донизу, он поинтересовался:
– Ты можешь хоть раз прилично одеться? Я хочу пригласить тебя на открытие художественной выставки, за которой последует ужин.
– Это все, что у меня есть, – с усилием, недовольно сказала она.
– К деловому костюму подошли бы оборки, – задумчиво глядя на нее, проговорил он.
Сибилла отрицательно покачала головой.
– Я буду смешно выглядеть.
– Ты просто не видела настоящих оборок. Существует большая разница между изысканными, придающими шарм любой женщине оборками и причудливыми безвкусными тряпками. Сейчас же идем в магазин, Я куплю тебе то, что надо.
Повернув голову в его сторону, она пристально посмотрела на него:
– Как интересно!
– Интереснее не бывает. Ну ладно, надо идти. Чертов стул! В следующий раз найди какой-нибудь другой, побольше размером.
– В следующий раз подумай над тем, куда нам еще пойти, – нахально ответила Сибилла.
Удивленно подняв брови, он, опираясь на трость, поднялся со стула. А затем, хмыкнув, протянул ей руку и сказал:
– Ладно, уговорила. Сегодня вечером пойдем ко мне в гости, сразу после ужина.
«Груб и никаких манер», – думала про себя Сибилла, трясясь с ним бок о бок в лимузине по дороге в Галерею Лафонт, расположенную на Восьмой Авеню. Даже Ник казался более уравновешенным по сравнению с Эндербаем. Но зато у него были и другие качества: несмотря на его вульгарность и эксцентричность, люди прислушивались к нему. Вид у него был очень неряшливый, он ходил с вечно замызганным галстуком-бабочкой и свободно болтающимися пуговицами, но и костюмы, и галстуки были дорогими и покупались в очень престижных магазинах. А глаза, несмотря на кажущееся равнодушие, сквозившее в них, замечали все вокруг. За четыре недели работы Сибилла видела Эндербая всяким: жестоким и саркастичным, внимательным и эгоцентричным, находчивым и недалеким, сконцентрированным и вялым.
Находясь рядом с ним, Сибилла всегда чувствовала себя напряженно, каждый раз с беспокойством решая, как себя вести дальше. А он внимательно наблюдал, как удав за кроликом, что она предпримет на сей раз. Чувствуя это, Сибилла еще больше нервничала и начинала его тихо ненавидеть.
Галерея Лафонт встречала гостей ослепительно ярким светом. Толпы людей собирались то у одной, то у другой картины, сквозь тихий гул прорывались то и дело отдельные возгласы. Посетители осторожно прижимали к груди пластмассовые стаканчики с вином, щурясь от яркого света, окидывали оценивающим взглядом десятифутовые скульптуры и фосфоресцирующие живописные полотна величиной со стену.
Эндербай, будучи здесь полным профаном, начал медленно закипать и глухо рокотал:
– Проклятье, куда это я попал? Ну просто камера пыток! Просто не понимаю, зачем моя секретарша впутывает меня в подобные мероприятия.
– Ты же мне сказал, что собираешься что-нибудь купить, – удивилась Сибилла.
«Зачем же он затащил меня сюда?» – недоумевала она.
– Я такое мог сказать? Это ровным счетом ничего не значит. Я всегда так говорю, но ничего не покупаю.
– Никогда ничего не покупаешь?
– Конечно нет, я ничего не смыслю в искусстве и никогда его не любил.
– Ну и зачем ты тогда здесь?
– Сам не пойму.
Сибилла взглянула ему в лицо, чтобы понять, не насмехается ли он, но Эндербай уже отвлекся и оглядывался по сторонам.
– Хочешь вина? – спросила она.
– Нет, не хочу. Немного походим и уберемся отсюда, – увидев ее вопросительный взгляд, он усмехнулся. – Да, это настоящая камера пыток, но должны же мы хоть немного поразвлечься, раз мы уже здесь оказались. Мне очень хочется понаблюдать за этими дураками, суетящимися около этих, так сказать, предметов искусства. Смотри, как они искоса поглядывают друг на друга, это они боятся, что их опередят, и примеряются к тому, на что бы поскорее, повыгоднее и попрестижнее потратить свои деньги. Это называется страстное желание владеть чем-либо.