Все это время Ник наблюдал за Сибиллой, которая сидела с каменным лицом и скрещенными на груди руками, одобрительно кивая головой, если дебаты в студии перерастали в острую перепалку. Переведя свой взгляд с Сибиллы на экран, Ник увидел, как ученый гневно указывал трясущимся пальцем на физика. Барр, распаляя их, изображал то попеременную враждебность, то нейтральность по отношению к обеим сторонам. Ник подумал, что Сибилла заставила Уоррена Барра играть роль телезрителя, у которого не было любимого героя, достойного восхищения, которому можно было доверять. Ник подумал, что скептически настроенная публика примет сторону Барра, потому что он, являясь их типичным представителем, ведет себя так, как вели бы себя они сами. И вдруг в самый напряженный момент дискуссии Барр совершенно явно стал поддерживать одну из противоборствующих сторон. С видом простака, аккуратно выдерживая паузу или слегка подсмеиваясь, он отступил от нейтралитета, демонстрируя свое собственное мнение. Нику было очень интересно, заранее ли они обсудили, чью сторону выбрать. Но, подумав, Ник отбросил эту мысль, так как знал, что Сибилла не придерживается каких-либо политических взглядов, ее интересует лишь зрелищность. Ее главной задачей было представить публике положительного героя и негодяя, и совсем не важно, как распределятся роли. Это напомнило Нику картину из Колизея с брошенными на растерзание львам христианами. И Ник мысленно дополнил ее Сибиллой, сидящей в первом ряду и указывающей большим пальцем вниз. Неудивительно, что за короткое время рейтинг передачи возрос. Люди и по сей день сохранили низменные инстинкты римского плебса.
В студии звукозаписи наблюдалось постоянное движение. Сибилла и ее ассистент по очереди переговаривались по телефону; режиссер звонил и давал свои указания; технический директор барабанил по пульту, отбивая пальцами музыку марша; из студии доносились громкие голоса участников передачи «Обзор событий в мире», на экране были видны стоящие на достаточно удаленном расстоянии выступающие, дожидающиеся своей очереди, а пока они то присаживались, то вставали, причесывались, высмаркивались, репетировали выступления…
Передача «Обзор событий в мире» быстро двигалась в привычном стремительном темпе по накатанной колее. Продолжительность показа каждого из сюжетов не превышала трех минут. Отсутствовали паузы между демонстрационными фильмами и выступлениями приглашенных. Карта мира, подобно космическому объекту, появлялась и так же неожиданно исчезала с экрана телевизора. Нику казалось, что даже рекламные вставки прокручивались быстрее и громче, чем положено. Наблюдая за летящими стремглав кадрами, он подумал о том, что передача построена таким образом, что совершенно не дает возможности зрителю прийти в себя и осмыслить увиденное.
За несколько минут до окончания передачи огромный седовласый мужчина, открыв дверь в студию звукозаписи и пересекая комнату, направился прямо к Сибилле, неожиданно положил огромную лапу ей на шею и слегка сжал ее пальцами. «Эндербай! – догадался Ник, – президент и владелец станции. Похоже, что для Сибиллы он далеко не только начальник. Да и она – вон как запросто сбросила его руку!» Казалось, что Ник, вопреки своей воле, не переставал неустанно и упрямо восхищаться ею. «Ну наконец-то она поставила на нужную лошадку, – подумал он. – Она выбралась из Пало Алто, выйдя за меня замуж, попала в Нью-Йорк благодаря разводу со мной, а сейчас, по-видимому, хочет стать владелицей телевизионной компании, подцепив Квентина Эндербая. Учитывая его возраст, это не так уж фантастично. Интересно, читала она в молодости «Сестру Керри»? Надо будет спросить при случае».
Его вдруг осенило, что Сибилла неспроста заварила эту кашу с Рамоной Джексон. Очевидно, в этой истории она тоже усматривала для себя какой-то куш, но просчиталась, в результате чего ее планы погорели, и вся эта затея обернулась для нее большими неприятностями.
Эндербай поприветствовал их, кинув беглый и безразличный взгляд на Чеда.
– Понравилось? – обратился он к Нику.
Привстав вместе с Чедом, Ник ответил: