Двуногое, с овальной обугленной головой и большими блюдцами агатовых глазищ, поглощало почки человекоподобных котят. Его привлек человек-петушок, моросящий семенем на поясницу ребенка. Двуногий веером извлек из кожных чехольчиков иглы когтей. Три прыжка и он уже резал насильника: шилья вошли ниже лопаток, поползли вниз и в глубину. Мальчишка снизу смотрел на смерть своего мучителя. Руки заломились назад, но поздно. Он упал на колени и стал ершить телом почву. Позвоночник весь вышел из спины. Мальчишку выебали всеми арками позвоночника. Двуногое третьим веком непрестанно вертело атолл своего либидо. Его фаллос запрудил детские ляжки, улитые клейстером спермака, поноса и кровищи.
Мелкое насекомообразное животное с корицей хитиновых доспехов, головкой попугая и задницей, пропитанной мускусом, паслось на мирной лужайке. Рядышком появилась самка с павлиньим хвостом. Вечная мерзлота её клоаки благовонием отвратила от зерен и жмыха. Самец поскакал к ней. Мускулистый бич вспахивал ледяную топь. Из него вырвалась бисквитная слякоть, рудиментом проказничая в зеве самки. Этих совокупляющихся, стылых тварей обитатели Сада не могли надолго оставить в амфитеатре одиночества, так как любой родничок насилия или страсти привлекал своим ароматом других.
Дебелая веретенообразная мышца, с волдырями на папирусе кожицы, охотилась на стайку карлиц-близняшек. Тонкогубые, курносые, кривоногие, узкоглазые они были погружены в ад сладострастья. Пальчики в опилках лобковых волос мяли половые губки, ротики сосали войлок промежности, твердые груди мылились язычками, ладошки гладили нейлон ягодиц. Этот клубок тел не замечал медленного свечения веретена. Оно подкрадывалось не спеша и курилось парком жженой ваты. Когда близняшки увидели его, то веретено уже сомкнулось дермой балдахина над ними. Сопротивляясь кишечному соку, который подобно смоле смягчал все их удары и яростные припадки, карлицы кусали друг друга, били кривыми ногами в пах и жалобно открывали рты. Веретено сожрало и безропотных насекомообразных животных. Их всех месят кишки, растирая в тугие соцветия аминокислотных дворцов.
Заклекотал орел, винтом спускаясь на загривок веретена. Чадящая испарина исходила от компоста из червей, утрамбованных в лабиринтах желудка. Вагина птицы вспучилась, из нее высыпались рулеты падали. Гнилое мясо было примято раскоряченным орлом и сардонической улыбкой половых губ.
Человечище с руками до земли жрало солоноватые мощи погибшего стервятника. Его зудящий колышек толкался в лентах опарышей и костно-мясной поволоке. Он фыркал, смотря, как девочка пихала в свою расщелину твердые козлиные катышки.
Из кущ скаблилась рептилия. Страх и вожделение сковали ее члены. В едком томлении она схватила ребенка с тремя глазами на спине. Он уцепился за амфисбену чресел. Плевродонтные зубки укусили тонкую ручонку. Глаза, шарящие по чешуе грудины, ввалились от зловонья пахучих желез и старой кожи: скоро линька. Орудье удовольствия ящера лавинами и обвалами таранило прямую кишку заунывно блеющей девчонки. Зубы вкрадчиво вспахивали затылок, язычок-кровосос отправлял в рот завитки бледно-розового мозга.
В наивном восторге девчушка с лучистыми глазенками доверилась человеку с головой варана. Он взял ее за талию и усадил на свой поблеклый хер. Доверчивые очи заполонили слезы, но она терпела, хотя пенис рвал ее вагину, а руки выворачивали ключицу. Девочка потеряла сознание тогда, когда человек-варан с гудением вытащил член из теплой ямки, полной сургуча, и залил рахиточное пузо фосфорицирующим зельем. Уста ребенка исказила сладострастная улыбка. Человек-варан вырвал ее сердце из склепа ребер. Он насыщал свой желудок, когда его бок желобом исторг червей. Они заметались, смешивая когтистые руки, торс и голову в стремнине тлетворного гноя и крови. Свора глистов одолела неумеху-противника.
Меднокожая женщина точила мраком густых ресниц парочку уродцев. Они совокуплялись в бездумном упоении. Мелкорослое тело мужчины опоясывали кожные трубки с яйцекладами внутри, они сыпали зерна яиц в волосяную сумку на брюхе женщины. Лицо с торчащими сосками бледнело от скользкого проникновения прутика партнера в ее менструальные чертоги. Колючая борода раздражала плотные соски. Пиздастая цитадель загавкала в оргазме.
Влажные недра атласнокожей женщины-моржа услаждали сотни хоботков, растущих изо рта существа, чьи обвислые складки в буклях и гнусях гнойников содрогались в дремотной неге. Он млел от проникновения в вагинальные хляби. Мелки хоботки лелеяли свое новое пристанище. Из него потекло гнилое болото.
В воздухе мерцали мотыльковые переливы. Рой пролетел мимо человека с кожей, истекающей склизкой пастой. Он стопами попирал слежавшиеся развороченные трупы. Когда он отошел, то оттиск его ног еще долго оставался факелом на мясной зарнице мертвых тел.
Трубконосец яйцекладов эякулировал в мертвяк партнерши серой начинкой члена. Она испустила дух еще до этого, отравляя свое сознание родниками оргазмирующего оазиса.
Затрещал холстиной задний проход слабенького мальчишки. Кочующий грот ануса жадно сосал хну спермы.
Вокруг все смердило закланьем, загаженной гробницей и бесконечной пенетрацией удовольствия.
Андрея почувствовал укол. Это был дротик. Его выпустила машина, давящая гусеницами кости, черепа, тела еще живые и уже бездыханные. Андрей потерял сознание.
6
— … опыт завершился некорректно.
— Только что под этим понимать? Если неудача — это смерть большинства объектов, то я соглашусь с тобой. Если изучение повадок репликантов и их взаимодействие друг с другом дало обширный материал для нашего исследования, то смерть сотен или тысячей не даёт нам право говорить о том, что опыт завершился некорректно.
— Ты сам видел, что они делали. В них было много агрессии.
— Компьютер отдал нам приказ Создателя увеличить агрессию. Некоторые из них были вполне миролюбивы.
— Создателя?
— Я тебе уже рассказывал о нем.
— Нет. Не припомню.
— Я появился здесь раньше тебя. Может на несколько часов, может — недель или лет. Я помню, что был всегда здесь. Остальное все смутно. Так же и Создателя я видел. Очень смутно. Знаешь, иногда мои воспоминания о нем путаются. Они настолько неясные, что иной раз думаю, что это мне приснилась или пригрезилось. Что все это ложь. Есть только это место и эксперименты с генами. В последнее время я стал слабеть. Видимо это мой возраст. Поэтому ты здесь.
— Как он выглядел?
— Я вспоминаю его глаза. Они были такими родными и теплыми. Глаза грузного старика. Хотя это воспоминание мне кажется очень сомнительным.
— Я здесь всего несколько часов?
— Да. Как, наверное, и многие здесь. Это не значит, что здесь нет долгожителей. Возможно их большинство. Я точно знаю только одно: как делать свою работу.
— Я тоже. Первое, что я увидел: был ты. У меня сложилось мнение о том, что мы говорили уже об этом.
— Только я не помню этого.
— Воспоминания обрывками. Они мешают мне.
— Со мной это тоже бывает.
— А с другими?
— Все обитатели этого места — клоны. Разнится всего лишь наш фенотип.
— Жутко хочется есть.
— Продолжим с репликантами нашей фермы или Сада? Заодно и выберем продукты для вкусного обеда. Кулинария — моя страсть.
— Когда ты так говоришь, мне становится приятно.
— Это неудивительно, так как ты мой клон. Любовь к кулинарии заложена и в тебе.
— Много ты их создал?
— Не вспомню. Все что не касается моих обязанностей — я запоминаю с трудом.
— А как же кулинария?
— Похоже, что это моя обязанность. Бывает: я чувствую, как за мной кто-то наблюдает. Может Создатель?
— Создатель? Разве это не ты?
— Нет.
— Но ты только, что сказал, что я твой клон. И о том, что я появился здесь.
— Да, ты появился. Создание всех клонов одобряет Создатель. Он этим и занимается. Я лишь высказал желание. Я не мог бы обойтись без тебя.
— Как выглядел Создатель?
— Ты спрашивал уже об этом.
— Возможно. Только я не припомню ответа.
— Я сомневаюсь, что видел его. Только образ человека похожего на меня и мысль, привитая кем-то: передо мной тот, кто меня клонировал.
— Он тебе об этом сам сказал?
— Вряд ли. Я не слышал его голоса. Это было в первые минуты моей жизни. Я знаю не больше твоего о том, откуда мы. Только то, что наши мыслительные процессы ограниченны. И у нас никудышная память. Что же касается нашей деятельности, то мы запрограммированы Создателем ею заниматься. А теперь продолжим…
— Я бы хотел сравнить реакцию на боль двух биоболванок: первая помечена красным маркером, вторая — синим. «Красная» — с номером шесть, «Синяя» — три. Шестая выглядит как человеческий ребенок трех лет. Она еще беззуба, гены боли вырезаны. Третья выглядит, как самка человека 17 лет от роду. Вторичные половые признаки недоразвиты. У обоих нет глаз, пищеварительной системы, и как следствие: рта и прямой кишки. Они глухи. В остальном они ни чем не отличаются от таких же особей, живущих в саду, но имеющие возможность есть, спариваться, слушать, видеть и осязать. Третья очень чувствительна к боли. Их я вырастил за 47 минут и 32 секунды.
— Сварим их в кипятке.
— В разных чанах?
— Нет, в одном. Я хочу показать, что приготовление их при одних же условиях делает вкус мясца разным, так как возрасты их неодинаковы.
— Как ты собираешься их готовить?
— Сейчас обе варятся в кипятке. Я брошу в воду специи: сиамский кардамон…
— С мясом? Экая глупость!
— Почему глупость? Тебе и дня нет!
— Почему же?
— Нет. Это необычное мясо. Детское. И в тоже время, это не люди. Вкус у этих репликантов другой.
— Как ты можешь судить о том какой вкус у человеческого мясо. Ты его пробовал?
— Нет. Но клоны генетически схожие с людьми такие же люди. Я делаю периодически еду с разным вкусом. Сейчас для этих девочек ветрогонное средство в самый раз. Тебе нужно улучшить мускулатуру желудка. И желудочный сок не помешает. С клоном до тебя я кушал младенца с васаби. Он умер.
— Я тебе не верю. Возьми эстрагон. Эффект такой же как при твоем кардамоне.
— Это не понравится Создателю.
— Создателю?
— Да…
— Ты видел когда-нибудь его?
— Нет. Я читал о нем в базе данных компьютера. Я же говорил тебе, что Он похож на нас?
— Я ничего не помню до того, как я появился здесь. Как только думаю о чем-либо постороннем, то передо мной встает пустота.
— Со мной так же было. Впрочем, и сейчас такое часто бывает.
— Я думаю нужно добавить в мясо васаби. Должно быть очень вкусно!
— Ты хоть и знаешь столько же сколько и я, а готовить еще не умеешь! Ты говоришь глупости, вспоминая это горно-речное растение. Для готовки тебе нужен опыт.
— Ты бросил капсулы белого цвета. Это твой хваленый кардамон?
— Да. Так делается любимое блюдо Создателя.
— Ты уже говорил про любимое блюдо Создателя.
— Семена кардамона обладают лечебными свойствами. Они содержат 3–8% эфирного масла, в состав которого входит жирное масло; 10 % резина и амидона, а также терпинеол, терпинилацетат, цинеол, белок.
— Ты слышал мой вопрос?
— Так что кардамон — это самое нужное для твоего желудка. Ты будешь есть впервые. Про Создателя я тебе уже отвечал.
— Ты видел его?
— Я его никогда не видел…
— Нет. Я помню, что ты мне о нем рассказывал.
— Ты отказался от своей идеи?
— Какой?
— Сыпануть эстрагона в мясо.
— Я говорил про васаби.
— Ты лжешь. Ты говорил про эстрагон.
— Нет. Я не говорил про него.
— Так это я лгу?
— Ты просто забыл.
— Такое не забудешь.
— Значит, ты что-то путаешь. Разве такое с тобой не бывало?
— Кажется, я уже ответил на все твои вопросы.
— Какие?
— О нашем Создателе.