И любовь здесь моногамна по своей природе. Поскольку для жениха невеста — единственная. Оба они находят в другом человеке свое второе «я», без которого не могут жить. В радости соединения двоих осуществляется замысел Бога, конечная цель которого — единство и гармония всех. Размышляя об этом, мы вправе относиться к земной любви как к школе, подготавливающей нас к высшей форме любви — любви к Богу.
Глубокий мистический смысл Песни Песней заключается в том, что земная любовь здесь становится символом отношений между Богом и человеком. Слово Божие учит нас о высоком достоинстве чистой человеческой любви. И освящение брака в Церкви — это одно из ее Таинств. «Православный богослов С.Н. Троицкий отмечал, что это единственное из семи Таинств, основание которому было положено Богом изначала, еще в Ветхом Завете» [18, с. 464].
Песнь Песней, книга о земной любви, была включена в Священное Писание позже всех других. Среди иудейских богословов шли споры о каноническом достоинстве Песни Песней. Некоторые из них говорили, что книга, в которой нет даже упоминания имени Божиего, не может быть священной. Однако книга вошла в канон и была принята христианской Церковью [см.: 18, с. 462].
Любовь — понятие динамическое. Учиться любить, развиваться в любви нам, христианам, предопределено всю жизнь. Тут нет и не может быть предела. Христианство нам открыло понятие о Троичном Боге — Боге любви. Оно дает нам пример идеальной взаимной любви, личных отношений. Это тот недосягаемый в земной жизни идеал, та задача, которая стоит перед каждым христианином. Нам указан путь, следуя которому мы можем выбраться из рабства подчинения плоти. Это некий вектор, указывающий верное направление. Человек, задуманный Творцом как существо духовное, призван одухотворить не только свою плоть, но и всю Вселенную.
Наше расщепленное грехом сознание не может постичь смысл целостного понимания любви, когда дух, душа и тело любимого человека одинаково любимы и дороги в своей неповторимой, уникальной целостности и красоте. И именно расщепленность греховного человеческого сознания заставляет разделять любовь на формы и понятия, наполняя ее разным содержанием. Об этом можно подробнее почитать у Ю.М. Зенько [см.: 8].
Человеку во все времена было очень трудно удержаться, чтобы не смешать и не перепутать высокое состояние любви, страсть блуда, сексуальную распущенность и эротическое наслаждение. Все это присутствует и переплетается в реальных отношениях иногда довольно причудливыми и уродливыми искажениями. Нарушается и иерархия подчинения, как это задумано Творцом, когда дух стоит во главе. Ему подчинена душа, а душе — тело.
Диавол — признанный отец лжи — делает все, чтобы путаница эта еще больше усиливалась. В ход пущено все: литература, искусство, телевидение, реклама, мода, Интернет, компьютерные игры. В сознание людей внедряется мысль, что воздержание для человека вредно, а удовлетворение похоти — полезно. Необходимость удерживать плотские вожделения преподносится как «опасное дело, травмирующее психику». Целомудрие, скромность и стыдливость объявляются «комплексом неполноценности». Вокруг сексуальности выросла и богатеет огромная индустрия порнографии.
Мы постоянно помимо своей воли подвергаемся потоку сексуальных стимулов и искушений. Именно они вызывают те самые физиологическое напряжение и дискомфорт, которые возникают исключительно на уровне телесных ощущений. Предположим, что верующий мужчина, проснувшись утром, помолился и почитал Библию. У него светлое настроение, душа тянется к Богу. Но вот, включает он музыку или телевизор — и тут мгновенно его зрение и слух наводняют сексуальные мелодии и зрелища. Выходит он из дома — и тут со всех сторон на него смотрят с рекламы полуобнаженные женщины или он видит девушек, вызывающе одетых… Словом, куда ни брось взгляд — отовсюду стимулы, разжигающие плотскую похоть. Через окна души — слух и зрение — неудержимым потоком вторгаются искушения.