Будучи в то время в управлении округа, я встретился с начальником штаба Среднеазиатского пограничного округа генерал-майором Грибановым. Он мне довел свои пожелания в подготовке курсантов как будущих офицеров. Я знал генерал-майора Грибанова, когда он был еще подполковником, - моим преподавателем во время учебы в Военной академии им. М.В. Фрунзе. Поэтому у нас были приятные воспоминания о тех временах.
Побыл и посмотрел я на свой бывший Каахкинский пограничный отряд, в котором я прослужил четыре года. Знакомых офицеров никого там не осталось. Только там я встретился с тремя знакомыми прапорщиками: прапорщиком Тягний, прапорщиком Чекан-Назаром и прапорщиком Омельченко.
Далеко не отрываясь от Каахкинского пограничного отряда, я, во время стажировки, тогда посетил курсантов в Бахарденском пограничном отряде, потом поехал в г. Мары, там стажировались курсанты на учебном пункте в межотрядной школе сержантского состава. Новый, 1991, год встретил я в Марах.
В Марах, кроме МОШСС, дислоцировался пограничный вертолетный полк. Я узнал, что командир вертолетного полка лично вылетает в Тахтабазарский пограничный отряд и я попросился к нему на вертолет. Вместе с ним мы, где-то за полтора часа, долетели до Тахта-Базара. В Тахтабазарском пограничном отряде я встретился с руководителем стажировки курсантов, узнал, как у них проходит стажировка; побывал в расположении учебного пункта, солдаты и курсанты там проживали в палатках. Я двое суток находился в пограничном отряде.
Тогда, в начале января 1991 года, в Туркмении были сильные морозы, доходившие до минус 25 градусов. Отопление работало слабо, для обогрева помещений использовали электрические радиаторы. В пограничном отряде, в офицерской гостинице, я тоже мерз от холода, не помог даже радиатор. Нагрузка на электричество в отряде была большая, поэтому без конца выбивало на трансформаторе.
С Тахта-Базара в Каахка я добирался поездом Кушка - Ашхабад. В вагоне, при поездке, я почти не сидел, а все время ходил по вагону: очень было холодно в вагонах, потому что почти в каждом вагоне были выбиты стекла в окнах и весь холод с улицы заходил в вагоны. Вот и приходилось от холода ходить людям по вагону. А ехать до Каахка поездом надо было часов шесть или семь.
В Каахкинском пограничном отряде тоже было ЧП от холода: разморозились трубы отопительной системы. Ведь там холода бывают редко и трубы были голые, не утеплены, вот вода в них замерзла и трубы в некоторых местах полопались. Днем и ночью солдаты и прапорщики ходили с факелами и разогревали трубы. Вот тогда, при проведении сварочных работ, и обнаружили ломы в трубах офицерских домов в подъездах. Я ранее говорил, что было прохладно в наших квартирах, когда я служил лейтенантом в этом пограничном отряде. Причину выявили только в январе 1991 года.
Моя миссия на стажировке курсантов была выполнена, - стажировка курсантов была организована и шла полным ходом, о чем я доложил начальнику училища и он мне разрешил возвращаться в училище. Я вылетел самолетом с г. Ашхабада где-то 5-го или 6-го января 1991 года и через три часа был в Алма-Ате.
Так как курсантов 3-го курса в училище не было, и я был свободен от занятий, меня вновь, через неделю, послали в командировку - осуществлять контроль стажировки курсантов 4-го курса на заставах. На этот раз я должен был проконтролировать ход стажировки курсантов в пограничном отряде, штаб которого дислоцировался в г. Даурия. Одновременно со мной летел контролировать стажировку в Приаргунском пограничном отряде полковник Гаевой Владимир. Вместе мы вылетели с Алма-Аты самолетом ТУ-104 и летели до г. Чита. Долго мы тогда кружили над Читой при посадке: самолет никак не мог выпустить шасси и в конце, на каком-то витке шасси выдвинулись и мы благополучно приземлились.
В управлении Забайкальского пограничного округа мы с полковником Гаевым встретились с офицерами - начальниками отделов штаба округа. Там я впервые познакомился с полковником Дергачовым В.А. Он оказался моим земляком - родился и вырос в г. Днепропетровске. А потом нас судьба свела на Украине, в Академии Пограничных войск Украины.
Даурия, - холодная, ветреная Даурия! С Читы в п.г.т. Даурию я ехал поездом. Там я встретился с командованием пограничного отряда, узнал, как проходит стажировка курсантов на пограничных заставах. Ходил по п.г.т. Даурия. Морозы тогда были более 40 градусов. Но эти морозы усугублялись сильными ветрами, пронизывающими одежду насквозь. Помню, находясь в Даурии, идешь по городу, пройдешь метров 200 и заходишь в какой-то магазин, чтобы погреться, а согревшись, - идешь дальше.
С Даурии я ездил поездом в Забайкальск - там находилось КПП "Забайкальск", и там тоже стажировались курсанты 4-го курса. С КПП "Забайкальск" меня подбросили автомашиной на ближайшую заставу, где стажировался курсант. Поэтапно, от заставы к заставе, я добирался заставским автотранспортом. Проверил условия стажировки курсантов и их работу, - о чем я сделал отчет для командования училища.
Во время поездки по заставам Даурского пограничного отряда, я помню, как в то время сгорела одна из пограничных застав, и там проводились ремонтные работы. Конечно, условия стажировки курсанта на этой заставе были экстремальные. В тот год отряд половину призывников недополучил. Поэтому пограничные заставы оставались недоукомплектованными личным составом. Энергоснабжающими организациями изредка начиналось отключение застав от электричества из-за неуплаты отрядом за использованную электроэнергию. Пошли скандалы. Ведь заставы - это подразделения постоянной боевой готовности.
В конце января 1991 года я с полковником Гаевым возвратился самолетом в Алма-Ату. О результатах своей работы я предоставил письменный отчет.
У курсантов 3-го курса закончились зимние каникулы в феврале 1991 года и начался учебный процесс.
Весь март 1991 года на 3-м курсе шла отработка важных тем, касающихся действий заставы по защите государственной границы. Опять проводились недельные выходы по отработке этих тем. Много занятий проводилось ночью. Погода в марте месяце была очень сырая, ветреная, так что продувало до нитки. Хорошая была закалка для курсантов и офицеров-преподавателей. Но к тому времени, начиная с 1989 года, уже выдавалась камуфляжная форма, как курсантам, так и офицерам; выдавались теплые камуфляжные куртки и брюки.
В конце марта 1991 года, в одно из воскресений, в полевом учебном центре для курсантов был запланирован пеший переход на 25 км. К пешему переходу привлекались два курса курсантов: 2-й и 3-й курсы, которые в то время в полном составе находились на занятиях в полевом учебном центре. Те преподаватели, которые проводили занятия с курсантами, были привлечены к пешему переходу. Я был в то время старшим на полевом выходе при 3-м курсе. Погода стояла в то воскресенье солнечная, снега уже не было, температура воздуха доходила до 10 градусов тепла. Маршрут пешего перехода первые 15 км проходил по пескам Муюнкум; далее за песками маршрут проходил по полевой дороге мимо отстойных озер. Весь маршрут представлял - движение по большому эллипсу. Курсанты и офицеры были одеты в шинели с соответствующей экипировкой: офицеры - с противогазовыми и командирскими сумками через плечо; курсанты - с автоматами, противогазами, саперными лопатками и вещь-мешками. Учебные дивизионы взводными колонами в 08.00 начали движение с исходного положения. Я двигался с офицерами учебного дивизиона 3-го курса в голове колонны. Помню, как мы за часа четыре преодолели пески по указанному маршруту и вышли на полевую дорогу вблизи отстойных озер. Во время движения, через каждый час, мы все останавливались на 10-ти минутные привалы. На привале отдыхали, перематывали портянки, кто сидел, кто лежал. На одном из привалов время отдыха подходило к концу и командиры начали строить свои учебные взвода, и тут мы увидели, что к нам едет автомобиль УАЗ-469, а в нем начальник пограничного училища генерал-майор Лукашевич Н.Ф. Я подошел к нему и доложил по форме, так как я там был старшим. Учебные батальоны тронулись и продолжили свой пеший переход, а я стоял перед начальником училища и все слушал его инструктаж: как нужно внимательно осматривать курсантов после привала, проверять их экипировку, ведь кто-то из них может что-то оставить и потом придется возвращаться и искать. Я его слушал и думал: "Когда же он меня отпустит, ведь учебные батальоны удалились от меня на целых 500 м, он же меня не подвезет, а мне придется бежать, чтобы их догнать". Он, видать, специально так меня долго инструктировал, чтобы я хорошую сделал пробежку, догоняя учебные батальоны на марше.