Соколов, Министр обороны, пытался вычислить, кому из его ведомства была выгодна гибель Генерального секретаря. Его меры по выводу войск из Афганистана и Монголии, некоторым явно были не по нраву. Всё чаще стали известны случаи о контрабанде наркотиков из-за Речки. Перехватывалась явно меньшая часть. И упускать эту возможность разбогатеть не чистым на руку офицерам не хотелось. А в этой цепочке было задействовано немало звеньев. Да и намечавшееся сокращение войск, тоже не прибавляло сторонников у Горбачёва. А специалистов, способных совершить злодейство, в армии было предостаточно. Значит, Чебриков будет в первую очередь отрабатывать и эту возможность. А ″нароет″ он столько всего разного, что полетят не только погоны, но и головы.
Соломенцев же, в свою очередь, искал причины в объявленной аттестации руководящих работников, и в плане наполовину сократить их численность. От этого ″тихого болота″ можно было ожидать всего, чего угодно. А ему, как никому другому, было известно, что на самом деле представляет партийный аппарат. Не зря он занимает должность Председателя Партийного Контроля.
Им предстояло назначить Председателя Комиссии по организации похорон, на Пленуме автоматически избираемым на должность очередного Генерального секретаря. Заседание ожидалось нелёгким. Из одиннадцати членов Политбюро, пятеро были назначены при власти ныне почившего. Также пятеро из семи обновились среди кандидатов, хотя, они имели только право совещательного голоса. Но в таких случаях, подобных нынешнему, принимали участие в голосовании, но без права выдвижения кандидатуры из своих рядов.
Разница в возрасте, между самым молодым, Рыжковым и самым старшим, Громыко, была ровно двадцать лет. Остальные девять равномерно распределились между ними. Кстати, среди кандидатов, Ельциным и Соколовым, была точно такая разница.
Тут открылась резко дверь, и в кабинет почти ворвался Эдуард Шеварднадзе. Но, увидев, что он почти пуст, умерил прыть. Подошёл к каждому, перекинулся двумя-тремя фразами, и сел в кресло, стоявшее в простенке между окнами, задрапированными ″французскими″ шторами. Соколов про себя усмехнулся, - ' Никак боится снайпера. Даже не смотря на то, что окна выходят во внутренний двор'. После того, как Горбачёв десять дней назад на Политбюро, назвал Сталина 'Великим Инквизитором″, и никто на это не возразил, шансы Шеварднадзе стать Генсеком, упали до ноля.
Следующим очень тихо вошёл Гейдар Алиев. Молча поздоровался и сел за стол, углубившись в бумаги. Но за прошедшие четыре часа, с момента гибели Горбачёва, новых данных почти не прибавилось.
Один за другим, пришли все кандидаты. А к двенадцати часам собрался весь состав. Свои места заняли референты, помощники, стенографисты. Перед этим им всем предложили лёгкий завтрак. Перекусили без аппетита, хотя многие толком и не ели с утра.
Открыл заседание Егор Кузьмич Лигачёв, Секретарь ЦК КПСС. Минутой молчания почтили память погибших, и председательствующий ознакомил собравшихся с последними фактами, касающихся покушения. Все удивились тому, каким кустарным было взрывное устройство. У Соколова отлегло от сердца. Он понял, что ниточки не потянуться в его ведомство. Специалисты бы не стали полагаться на подобную самоделку, с непредсказуемым результатом. Это похоже на почерк армянских националистов, из 'Национальной объединённой партии Армении' и 'Армянской секретной армии освобождения Армении'.
Владимир Слюньков, Первый секретарь ЦК Белоруссии, написал записку Кунаеву, с предположением, что покушение могло быть спровоцировано намерениями Горбачёва подумать о передаче Южных Курил Японии. Тот согласился с этой вероятной причиной, так, как сам был удивлён, услышав это на одном из заседаний.
- Товарищи, - между тем продолжил Лигачёв, - Нужно решить, что и когда мы сообщим Советскому народу и всему миру, о постигшей нас тяжёлой утрате. Я предлагаю сделать это в пятнадцать часов по московскому времени.
'А в Петропавловске-Камчатском - полночь', - добавил про себя Юрий Соловьёв, Первый секретарь Ленинградского обкома.
Текст сообщения согласовали и утвердили быстро, он уже был в числе розданных документов. Далее развернулась дискуссия, вводить ли в стране режим Чрезвычайного положения. Громыко напомнил текст сообщения, который должен через два часа быть передан по радио и телевидению. Который бы вызвал у всех недоумение, тем, что режим ЧП вводится по причине скоропостижной смерти. Тем более что при трёх предыдущих случаях, ничего подобного не вводилось. Тем самым, это вызовут недоверие к остальным нашим решениям. После Чернобыля, когда замалчивалась крайне важная информация, с трудом, но удалось вернуть доверие советского народа к Коммунистической партии, её Центральному комитету.