— Он был гуру в компьютере. Очень умный и немного одержимый тем, чтобы сидеть за ним. Когда Сандра устроилась на новую работу, он не смог справиться с переменами… ее не было дома по ночам. Это было трудно для них, потому что ей нужны были деньги.
— Я не понимаю, почему она просто не выдержала? Ребенок есть ребенок. Конечно, они будут жаловаться.
— Это не одно и то же, — сообщает мне мама. — У него были трудности с общением. Это было тяжелое время для ее «семьи». Ноа, может быть, тебе стоит потратить немного времени на исследование этого вопроса. Возможно, я не лучший человек, чтобы рассказывать тебе об этом.
Я не отвечаю ей. Меня напрягает даже мысль об этом. Морган приходит не одна. Она приезжает с мужем и сыном, у которого особые потребности. Это слишком сложно. Я хочу вернуться к прежней жизни, когда я не беспокоилась ни о ком, кроме себя.
— Мама, мне нужно кое-что сделать.
Я встаю и беру бумажник и ключи. Я подхожу к тому месту, где она сидит, и целую ее в макушку. Мне неприятно это признавать, но я рад, что она переезжает на Западное побережье.
Поездка недолгая, но дает мне достаточно времени, чтобы тщательно обдумать свой следующий шаг.
Я паркую машину и иду к дому. Газон зарос, а садовые грядки требуют хорошей прополки. Фонарь на крыльце сломан, но это не имеет значения, поскольку рождественские огни все еще горят. Я сдерживаю улыбку — те же самые огни висят уже пять лет. У Тома был момент Кларка Грисволда, и с тех пор он оставил их в доме своих родителей, потому что ему не трудно их снять.
Крыльцо огибает дом, и я слышу их голоса, пока пробираюсь сзади. Бенни и Роуз сидят в шезлонге, его руки непринужденно обхватывают ее. Том прислонился к столбу и смеется вместе с ними. Они поворачиваются и наблюдают за моим приближением. Бенни сразу же смотрит прямо мне в глаза, сохраняя спокойное выражение лица.
Роуз тепло улыбается мне — ничего сексуального. Просто дружеская ответная улыбка.
— Ну, смотрите, что кошка притащила обратно, — говорит Том, складывая руки с задумчивым взглядом.
Я держу дистанцию, на случай, если Бенни снова захочет меня вывести. Наверное, мне не стоило надевать свою любимую футболку и шорты.
— Могу я поговорить с вами, ребята, пожалуйста?
Роуз встает, чтобы уйти. Я протягиваю ладонь вперед, предлагая ей остаться.
— Я даже не знаю, с чего начать. Я знаю, что облажался. Этому нет оправдания. Блядь! Я даже не могу мыслить здраво, — бессвязно бормочу я.
Бенни не изменил своего выражения, а Том продолжает наблюдать за мной любопытными глазами.
Роуз первая заговорила: — Кто она?
— Прости? — спрашиваю я, сузив брови.
— Кто причина того, что ты не можешь мыслить здраво?
Я ничего не говорю, и Том перебивает: — Может, мне стоит трахнуть ее, чтобы ты увидел, каково это?
Рот у этого ублюдка.
Я хочу ударить его наглую ухмылку, но прекрасно понимаю, что он подначивает меня, чтобы добиться от меня какой-то реакции.
— Одна мудрая женщина однажды спросила меня, верю ли я в карму. Я верю. Если ты меня трахнешь, это нормально. Но если ты тронешь ее, я вырву твои яйца и скормлю их койотам.
— Тогда вырви свои яйца, и мы будем считать, что мы в расчете, — бросает Бенни, после чего следует раскатистый смех.
Том присоединяется, и тут меня осеняет, что я наконец-то могу расслабиться. Эти мальчики всегда будут моими братьями. У нас были трудности, но мы справились с ними. Мне просто нужно расслабиться и позволить всем нам быть собой, верить в нашу дружбу и принимать лучшие решения в будущем.
И перестать крутиться с незнакомыми женщинами, потому что никогда не знаешь, что ждет тебя за углом.
— Ну что, расскажем ему новости? — Бенни смотрит на Роуз. Она кивает, и мне становится интересно, что же это за большой сюрприз.
— У нас будет ребенок, — объявляет она с довольной улыбкой, радостно прижимаясь к Бенни.
Я радуюсь за них и в то же время грущу. Ребенок означает, что Бенни будет связан родительскими обязанностями и у него не останется времени на общение с Томом и мной.
— Поздравляю, — говорю я с улыбкой. — Кто бы мог подумать… Бенни — отец?
— Не надо преуменьшать мои навыки отца. Я могу сменить подгузник, как босс.
— Чувак, ты никогда не менял подгузники, — усмехается Том.
— Нет, но я убирал твое дерьмо, Том… когда ты нагадил в моей машине, — Бенни завывает, потом подходит и обнимает меня, — Я скучаю по тебе, чувак.
— Я тоже по тебе скучаю, брат, — отвечаю я, похлопывая его по спине.
— Боже, мальчики, не надо на меня наезжать, как на Горбатую гору, — жалуется Том, хмурясь на наше проявление привязанности.