Меня спросили: "Не будет ли бoльшего кровопролития от дискуссии?" Большего кровопролития, чем было от нашей покорности, не произойдёт никогда. Мы потеряли 40-45 миллионов только на Архипелаге ГУЛАГе, а вместе с голодами целых областей, как Поволжье или Украина, вместе с уничтожением вне лагерей, по подсчётам нашего статистика Курганова, мы потеряли 66 миллионов человек. Это - нехватка по статистике, обратный расчёт.
Да, конечно, для властей это крайне неприятно, если будут отталкиваться от идеологии. Да, конечно, они могут не остановиться перед тем, чтобы за идеологическую, так сказать, ересь (с точки зрения власти) и убивать, как они сегодня убивают, только не прямо на улицах, не прямо пулемётами...
То, что я предложил, - "Жить не по лжи!", моя программа предлагаемая она так и построена: человеку не надо выходить на улицу, не надо брать оружия. Ему надо только отказаться от коммунистической лжи. Совсем недавно мне рассказывали московский эпизод: несколько человек поздно вечером ждут автобуса на остановке, там, на Профсоюзной улице. И какой-то чуть-чуть пьяный рабочий говорит: "А всего-навсего, сказал же Солженицын, надо не аплодировать." Вот, не аплодировать надо, первое самое - не аплодировать, и это уже почти половина дела, потому что онемеют партийные руководители, когда им не будут аплодировать. Более бескровного пути не могу предложить.
Конечно, риск для тех, кто пойдёт на это. Наши соавторы Сборника, как видите, на это идут.
И спрашивают здесь: "Является ли появление Сборника частью разрядки?" Нет. Никакого отношения к ней не имеет. История развития нашей страны в течении более полувека показывает, что единственный путь нам делать историю - это самим становиться на ноги. Что дожидаться того, что следующее поколение руководителей будет мягкое, как советуют допотопные коммунисты у нас, типа братьев Медведевых, безнадёжно.
Вот в нашем предисловии к Сборнику написано: "Ожидая от истории дара свободы и других даров, мы рискуем никогда их не дождаться. История - это сами мы, и не минуть нам самим взволочить на себя и вынести из глубин ожидаемое так жадно."
Это мужественный поступок бесстрашных людей, которые рискуют высказать своё мнение, как оно сложилось независимо от марксизма-ленинизма.
Вопрос: "Чем можем мы им помочь?" Если под словом "мы" понимать живущих на Западе западных людей, то ответ очень ясный: нравственной поддержкой, публичностью, тем, что мы запомним имена, которые я здесь писал, и будем следить за их личной судьбой.
Вопрос "Экономиста": "Как вы оцениваете ваш Сборник относительно "Вех"?" Было бы нескромно с моей стороны пытаться здесь производить сравнения. Я думаю, пройдёт время достаточное - и кто-то другой оценит на историческом расстоянии. Могу только напомнить, что, когда появились "Вехи", они были встречены бешеной атакой большинства русской интеллигенции. Я не говорю уже о большевиках, социал-демократах, эсерах, не говорю. Но кадеты, наши либералы, восприняли с гневом. Милюков, вождь кадетов, бросил все остальные занятия и несколько месяцев делал турне по России со страстными лекциями против "Вех". Большевики, по своему обычаю, поносили их последней площадной бранью.
Но вот, отошло то время, и "Вехи" через 60 с лишним лет и сегодня стоят как Вехи, действительно показывают нам путь.
Вопрос радиостанции "Свобода": "Почему вы назвали Демократическое движение "недавним"?"
Если вы читали статью Житникова в Самиздате, статья эта называлась: "Закат Демократического движения". Она подводила итог, что Демократическое движение прошло какую-то фазу, какой-то этап. И вот пришло этому движению историческое окончание или какое-то изменение историческое. Во-первых, это выразилось в том, что почти половина деятелей его эмигрировала. Во-вторых, оно потеряло свои распространённые формы, в которых оно существовало, вот письма-протесты. Демократическое движение было таким движением интеллигенции, ещё не расчленённой, когда вся задача была только говорить: "не можем жить под этим режимом", и это создавало видимое единство, так что с Запада казалось, что все инакомыслящие думают одинаково, одинаково друг с другом, и не так, как правительство...
И вот Житников, на которого я ссылаюсь, написал тогда, что такое впечатление, словно какая-то пауза наступила перед новым развитием русской общественной мысли. И действительно, за последние два года проявилось несколько направлений русской общественной мысли. Можно некоторые из них назвать, но я не берусь все перечислить. Во всяком случае, есть направление, как я называю, допотопных коммунистов; есть направление либерально-демократическое, которое отмечено именем Сахарова, ярким именем Сахарова... Сам Сахаров - ярко нравственный деятель, ярко нравственный.
Вопрос: "А допотопные коммунисты - это Медведевы?" В основном Медведевы, да. Знаете, Александр Галич недавно пошутил, что в Советском Союзе только осталось, говорит, два человека, которые придерживаются этого мнения, - два брата Медведевых. Ну, он несколько приуменьшил - не два, но действительно не намного больше. Это всё направление тех коммунистов, которые ничему не научились от всей истории нашей страны, которые считают величайшим преступлением Сталина только то, что он опорочил социализм и разгромил свою партию, больше ничего. Они искусственно создают видимость какой-то массовости движения коммунистического у нас, преувеличивают число своих сторонников. Но это всё бывшие партийные функционеры... ну, не братья Медведевы, а те старики, которые к ним примыкают и кого они выражают, которые вот оплакивают разгром коммунистической идеи в глазах русских людей.
Я могу сказать, что нигде в мире коммунистическая идеология не потерпела такого поражения в глазах людей, как у нас в стране. Рой Медведев недавно заявил, что, по его мнению, у православной Церкви нет будущего. Посмотрим. А вот у марксизма в нашей стране, действительно, на десять поколений нет будущего.