Конан с удовольствием оставил бы этого приятеля здесь – пусть потом расскажет стражникам о магической мощи своего господина. Но варвар понимал – этот тип может рассказать не только о своем господине, но и о нем, Конане. Внешность у него приметная, а Бельверус – не Кезанкийские горы, захотят – найдут, а ему еще надо спасти Мораддина, да и на рудниках он уже был, премного благодарен. Поэтому Конан молча схватил растерявшегося Посланца за локоть и поволок за собой, ко второму выходу из матушкиного заведения. Тот что-то бормотал о необходимости сохранить тайну, но киммерийцу некогда было его слушать, поскольку сзади уже топали сапоги бельверуских стражников, и сапоги эти явно приближались. Будь Конан один – он сбежал бы без труда, но худосочный Посланец крайне затруднял движение. Не желая быть зарубленным в спину, Конан, оттолкнув белого от страха аквилонца, вытащил меч и ринулся на догоняющих его солдат.
Биться на мечах в узком коридоре было непросто, зато и противники могли нападать на варвара лишь по очереди. Свалив одного стражника простым ударом сверху и ткнув мечом следующего за ним, Конан, пользуясь некоторым замешательством в рядах противника, ринулся к выходу, толкая впереди себя совершенно потерявшего способность рассуждать Посланца. Пока стражники толпились в коридоре, споря, кто пойдет в авангарде, варвар со спутником уже были снаружи. Северянин давно не бывал здесь, но память профессионального вора и контрабандиста услужливо подсказала, как легче всего запутать погоню. Пробежав по заросшему лопухом и крапивой маленькому двору, Конан в один прыжок перемахнул через невысокую глиняную стену и оказался на захолустной грязной улице. Сзади, пыхтя, лез Посланец. Ругнув его от души, что существенно прибавило аквилонцу резвости, Конан рысью пронесся по тихой вечерней улочке, пропустив два перекрестка и уверенно свернув на третьем. Посланец не отставал, понимая, что все его спасение – в этом славянине-северянине.
В отдалении уже раздавались крики солдат и лязганье оружия. Быстро оглядевшись, Конан приметил чуть впереди вывеску с намалеванной на ней кружкой пенного эля, и двинулся прямиком туда, не забывая подбадривать тычками своего спутника. Из дыма и чада кабачка вынырнул его хозяин в длинном грязном фартуке и коротко спросил у запыхавшихся посетителей:
– Стражники на хвосте?
Конан кивнул в ответ, и хозяин молча указал ему на дверь за стойкой. Хлопнув хозяина кабачка по плечу – это была единственная благодарность, на которую у варвара хватило времени – Конан выбежал на задний двор и по крыше сарая перелез в соседний палисад. Пришлось еще подождать Посланца, плащ которого зацепился за какой-то выступ на стене. До смерти напугав влюбленную парочку, целующуюся в укромном, как им казалось, месте, Конан и аквилонец преодолели еще один забор, немного попетляли по темным пустынным улицам – и, наконец, варвар удовлетворенно махнул рукой:
– Все, хватит. Оторвались.
Посланец жалобно застонал и опустился прямо на землю, хватая ртом воздух.
– Если хочешь заниматься противозаконными делами – учись быстро бегать, – наставительно произнес Конан.
– Я… никогда раньше… – просипел Посланец, утирая пот, обильно катившийся с его бледного лба.
– Ну, начать никогда не поздно, – ободрил варвар.
– Мой господин отблагодарит тебя за то, что ты помог мне, – аквилонец слегка отдышался и вспомнил о своем хозяине. – Он великий маг, и может…
– Ну и Нергал с ним, с твоим господином, – пробурчал Конан. – Обойдусь как-нибудь без его благодарности.
Растерянный Посланец пытался еще что-то сказать, но варвар уже не слушал, прикидывая, как бы побыстрее добраться до дома Ринги и вручить ей деньги, которые завтра утром надлежало передать Серклу. Понадежнее припрятав мешочек с золотыми и проверив, хорошо ли выходит из ножен меч, Конан зашагал вперед, сразу забыв об оставшемся сидеть на земле нелепом покупателе лотоса.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Конан сидел в комнате гостиницы «Королевский плот» и тосковал. Снаружи шел дождь, тяжелые серые тучи обложили небо над Берлином, и даже толстая свеча в заплывшем воском подсвечнике не могла разогнать серый полумрак, царящий в комнате. Камина или очага здесь не было, и промозглая сырость, казалось, витала в воздухе, обещая затяжную горячку.
«Если б здесь был Мораддин, хоть поговорили бы…» – думалось Конану, начинавшему остро ощущать нехватку друга. В уголке на скамеечке сидела Ильма, что-то зашивая, но ее присутствие не вдохновляло варвара. Девушка сильно терзалась оттого, что из-за нее пропал маленький наследник, и все попытки Конана утешить ее привычным ему способом вызывали у Ильмы яростный отпор. При этом она ни на шаг не отходила от варвара, боясь, что ее тоже похитят какие-нибудь заговорщики или арестуют королевские гвардейцы.