– По-моему, надо выбираться отсюда, а то эти молодые люди чересчур настойчивы, – невозмутимо заметил Мораддин.
– Ничего этого не было бы, если б не твои дурацкие штучки, – огрызнулся Конан. – На кой демон ты сорвал весь наш план?! Зачем тебе понадобился этот… – варвар безуспешно поискал определение для спутника полугнома, но в итоге лишь мрачно сплюнул.
Мораддин хотел было что-то ответить, но неожиданно все услышали мягкий и вежливый голос незнакомца:
– Позвольте принести свои извинения, если моя скромная особа поставила вас всех в столь угрожающее положение. Я ни в коей мере не хотел злоупотребить вашей добротой, и лишь настойчивость господина Мораддина, диктуемая его исключительным благородством, заставила меня воспользоваться случаем для побега и последовать за ним…
Конан хмуро взглянул на говорившего и констатировал:
– Поздравляю, в нашей компании появился еще один блаженный, кроме Мораддина.
– Ну, хватит, – нетерпеливо вмешалась Ринга, положив конец едва начавшемуся единоличному командованию Конана. – Надо действовать, поговорим после.
– Госпожа Ринга! – раздался от той двери караулки, что выходила на улицу, дрожащий голос Серкла. – Сюда идут еще стражники!
– Кром, упустили время! – буркнул Конан. Видимо, офицер догадался послать часть своих подчиненных в обход, и, пока происходила драка во дворе, солдаты успели выбраться на улицу через другой выход и, обогнув стену, добежать до караулки.
– Может, запереть и эту дверь? – предложила Ингода, и ее голос, в отличие от голоса отца, не дрожал.
– Какой смысл, рано или поздно какую-то из этих дверей все равно вышибут, – пожал плечами Конан.
– Придется снова драться, – спокойно сказал Мораддин и двинулся к двери.
Стражники не стали ждать, пока беглецы выйдут на улицу, а сами ворвались внутрь и бросились в атаку. Конан и Мораддин встали на их пути, стараясь вытеснить солдат из караулки и дать своим спутникам возможность убежать. Ринга, исчерпав запас метательных ножей и не имея времени применять свой дар Сторожа, выхватила из рук топчущегося в растерянности незнакомца саблю и вступила в бой. Оказалось, что рабирийка неплохо владеет оружием, недостаток силы с лихвой окупая ловкостью и изворотливостью. Конечно, сражение один на один с мужчиной ей вряд ли удалось бы выиграть, но в общей суматохе, сопровождающей драку в небольшой комнате, лезвие девушки-гуля не раз находило свою жертву.
Ингода тоже не теряла время зря. На беду нападающих, рядом с девушкой оказался стол, и все предметы, на нем находящиеся – кружки, кувшин, подсвечники, даже стаканчик для игральных костей – полетели в стражников. При этом Ингода проявляла недюжинную меткость, ни разу не задев кого-нибудь из своих. Серкл, чей кинжал был бесполезен против мечей и сабель стражников – правда, тюремщик был доволен этим обстоятельством, дающим ему право не участвовать в драке – вжался в угол подальше от сражающихся и громкими возгласами подбадривал Конана, Рингу и свою дочь. Серкла, по-видимому, не смущало, что его никто не слушает, и он хохотал и всплескивал руками в восхищении от удачного удара своих друзей, не забывая по-отечески указывать Ингоде, в кого ей лучше метнуть тот или иной предмет.
Ильма, скорчившись у стены, уже охрипла от непрерывного визга и теперь лишь тихонько подвывала в полной уверенности, что скоро их всех схватят и рядком вздернут на печально знаменитой площади Трех Ворот, а, может, прямо сейчас на тюремном дворе. Сквозь всхлипывания девушка проклинала свою мысль пойти работать прислугой в королевский дворец, каковая и положит теперь столь безвременный конец ее молодой цветущей жизни. Рядом с Ильмой опустился на колени спасенный Мораддином человек. Не обращая внимания на драку, он ласково гладил девушку по голове и толковал ей успокаивающим тоном что-то о бренности жизни и неизбежности смерти. От подобных утешений Ильма рыдала еще горше, что крайне огорчало доброго незнакомца.
В довершение всему, под потолком яростно хлопала крыльями мышь Мораддина, время от времени вцепляясь своими острыми коготками в волосы наглецов, осмеливавшихся нападать на ее хозяина.
Стражники явно не рассчитывали встретить столь крепкую оборону и потому быстро растеряли весь свой пыл. С некоторым трудом, но Конану и Мораддину при поддержке Ринги все-таки удалось вытеснить противника из помещения караулки. Воспользовавшись этим, остальные также выбрались на улицу – и тут ведущая во двор дверь, наконец, рухнула под ударами могучих плеч солдат, встретивших это событие торжествующим ревом. Услышав это, Конан быстро закрыл вторую дверь, заклинив ее пикой убитого стражника. Торжествующий рев внутри караулки тотчас замолк, сменившись отчаянными ругательствами разочарованных воинов, перед которыми вновь встал враг, только что ими поверженный.