Ринга легко выскочила из экипажа, за ней выбрались остальные – промокшие и основательно помятые в тесноте и тряске. Мораддин сполз с запяток кареты и принялся растирать застывшие от напряжения пальцы.
– Подождите, – скомандовала Ринга и исчезла в боковой улице. Вскоре она вернулась в сопровождении мальчика лет двенадцати. Быстрым взглядом окинув спутников рабирийки, паренек молча взобрался на козлы экипажа, и пустая карета мягко покатила куда-то по немощеной улице.
– Здесь есть дом, где мы можем спрятаться, – пояснила девушка-гуль в ответ на устремленные на нее вопросительные взгляды. – А Триму я приказала увезти экипаж на другой конец города и оставить его там. Пусть гвардейцы поищут нас пока в той стороне, – добавила Ринга без тени улыбки.
Рабирийка повернулась и зашагала вперед по улочке, и все как по команде двинулись за ней.
– Эй, – вмешался Конан. – Я думаю, сейчас самое время нам расстаться, и можно даже без слез и объятий. Дело закончено, и теперь каждый должен идти в свою сторону, – и варвар выразительно помахал рукой, надеясь, что все, кроме Мораддина, правильно истолкуют его жест.
– Почему вы меня гоните? – тут же истерически закричала Ильма. – Я никуда без вас не пойду! Вы меня в это втянули, а теперь хотите бросить!
– Э… Но сейчас почти ночь… К тому же дождь… – растерянно сказал незнакомец.
– Нам некуда идти, дома нас наверняка уже ждут стражники, – спокойно сообщила Ингода.
– А деньги? – запальчиво воскликнул Серкл. – Вы должны мне четыреста золотых талеров!
– Это за что? – саркастически заметил Конан. – Побег едва не провалился, мы все сделали сами, да еще и тебя спасли впридачу.
– Это не моя вина! – настаивал толстяк. – Если бы ваш друг не вмешался, все бы прошло гладко.
– Если, если… – пробурчал Конан. – Тех шестиста талеров, что мы тебе уже заплатили, вполне вам хватит.
– Понимаете, из той тысячи, что вы нам были должны, двести ушло на расходы, – принялся объяснять Серкл, – а остальные восемьсот мы собирались поделить с Рандом.
– Ну и что? – нетерпеливо оборвал его варвар.
– Эти деньги остались у Ранда, – упавшим голосом сообщил Серкл. – А себе я должен был забрать те четыреста, что вы дадите, когда заберете вашего друга.
Конан невольно расхохотался.
– Понимаешь, Серкл, – проникновенно сказал киммериец, – у нас с Рингой нет больше денег. Те шестьсот золотых талеров – все, что нам удалось собрать. А Мораддина выручать все равно надо было. Я собирался как-нибудь с вами договориться после побега…
Казалось, Серкл даже похудел от расстройства. Его обманули все – собственный приятель, Конан, Ринга, а вдобавок он еще лишился работы, дома и спокойной жизни.
– Может, хватит здесь стоять? Я совсем промокла и замерзла, – недовольно произнесла рабирийка. – Идемте в дом, там и поговорим.
Облегченно вздохнув, все отправились вслед за Рингой, и Конан уже не протестовал, понимая, что это бесполезно. Последним шел Серкл, и в его остекленевших глазах стоял вечный вопрос, на который никто никогда не мог дать вразумительного ответа.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Как, в сущности, просто устроен человек! Дайте ему теплую комнату, сухую одежду, хорошо приготовленное жаркое и стаканчик подогретого вина – и он уже доволен собой, окружающими, своей страной, ее правителем и налогами. Он уже готов простить ближнему свои обиды, отдать старые долги и даже дать в долг сам. Он благодушно прислушается к горячим проповедям святых подвижников, призывающих к миру и любви. Он равнодушно отвернется от бунтарей и смутьянов, обличающих власть. Словом, легко и приятно иметь дело с подобным человеком!
Сезия, хозяйка дома, куда Ринга привела своих спутников – немолодая уже женщина с простым добрым лицом – казалось, ничуть не удивилась появлению столь странных гостей в неурочное время, а тотчас захлопотала, стараясь устроить их получше. Вскоре все получили возможность переодеться и подкрепиться. Серклу, которому после всего происшедшего стало совсем худо, предоставили спальню хозяйки, где он лежал на мягких перинах, непрерывно стеная и охая. Ингода терпеливо выслушивала его жалобы и поила его с ложечки целебным отваром из запасов Сезии. Ильма, поняв, что ее никто бросать не собирается – по крайней мере, сейчас – сразу успокоилась, и теперь крепко спала на кровати сына хозяйки, того самого мальчика, что увез карету. Внизу остались Ринга, Конан и Мораддин, которым было о чем поговорить после разлуки. Около пылающего очага приютился незнакомец, кутающийся в заботливо накинутый Сезией на его худые плечи плед и потягивающий слегка разбавленное теплое вино с какими-то пряностями.