– А ты уверен, мэтр, что это действительно дом графа Корнелиуса? – опасливо поинтересовался туранец.
– Конечно, уверен! – обиженно заявил философ. – На память я, слава Митре, пока не жалуюсь!
– Балкон – это хорошо… – задумчиво протянул Конан. Наклонившись, он скомандовал:
– Давай, Мораддин, лезь!
Туранец в растерянности потоптался на месте, потом, догадавшись, чего от него ждут, залез на плечи киммерийца. Конан с некоторым трудом распрямился.
– Ну и тяжел же ты, даром что гном! – сипел варвар, пока Мораддин поднимался на ноги у киммерийца на плечах. Достав руками до решетки, полугном ловко подтянулся и взобрался на балкон. Конан бросил ему веревку, Мораддин привязал ее к решетке, и вскоре северянин был рядом с другом. Философа внизу уже не было – он отправился обратно к Триму дожидаться возвращения похитителей.
Балкон вел на галерею, соединяющую два крыла дома. Где прячут принца, Агритас не сказал, но Мораддину удалось незаметно выпытать у Ревенда, где в этом доме находятся личные покои хозяев. Полугном рассудил, что ребенка, скорее всего, граф постарается держать под боком.
– Левое! – шепнул туранец. Конан кивнул и неслышно подошел к двери, которой заканчивалась галерея. Она была заперта. Варвар хмыкнул и снял с пояса странный инструмент, похожий одновременно на ключ и на орудие из запасов зубодера. Конан склонился к двери – и шепотом выругался.
– Нет замочной скважины! – догадался Мораддин. – Она закрыта на засов.
Конан подошел ко второму выходу с галереи, ведущему в правое крыло особняка – и с досадой скрипнул зубами. Эта дверь тоже была надежно заперта изнутри.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Вздохнув, варвар перелез через парапет галереи и мягко спрыгнул во внутренний дворик, прямо на клумбу смутно белеющих цветов. Мораддин последовал за ним. Конан обошел дворик, ударившись в темноте об угол каменной скамейки и ругнувшись сквозь зубы. Окна первого этажа были закрыты тяжелыми ставнями, скрепленными прочными цепочками. Зато полугном обнаружил дверь, скрытую за каким-то благоухающим иноземным деревцем – правда, тоже надежно запертую.
– Кром! – разочарованно пробормотал Конан. – Они что, никогда ничего не забывают запереть?!
Неожиданно с балкона послышалось громкое сопение, шорох и звук, сильно напоминающий царапанье деревянных ножен об камень. Северянин и полугном быстро отступили к стене дома, укрывшись за посаженными там невысокими, но раскидистыми деревьями. Сопение прекратилось, зато раздался треск и невнятное восклицание – это человек спрыгнул с балкона, но не так удачно, как Конан, и угодил прямиком в обрамляющие клумбу колючие кусты. Затем ночной гость принялся шумно выдираться из сплетения веток, попутно обсуждая сам с собой неприятную перспективу покупки нового плаща. Киммерийцу казалось, что все обитатели дома давно должны были проснуться.
– Дернул Сет неумеху-новичка лезть именно сюда и именно сегодня! – недовольно пробормотал Конан.
– Это не вор, – шепнул в ответ Мораддин.
Действительно, когда незнакомец выбрался из кустов и ступил на залитую лунным светом дорожку, стала видна вышитая куртка из дорогого сукна, высокие сапоги из тонкой кожи, заблестели драгоценные камни на рукояти меча – на обычного вора этот человек не был похож. Он нетерпеливо огляделся, пригладил волосы и процедил:
– Ну, где эта проклятая баба, разрази ее Митра!
Словно в ответ на его слова послышался скрежет отодвигаемого засова, и из двери, примеченной Мораддином, во двор вышла женщина. Светильник, который она держала в руке, позволял рассмотреть ее тщательно продуманный наряд и сложную прическу, что, впрочем, не могло скрыть ни ее весьма почтенного для девицы возраста, ни того, насколько скупа была природа, наделяя ее привлекательностью.
Раздраженное и сердитое выражение лица молодого человека как по команде сменилось нежной восторженностью.
– О, Кларион! Как ты прекрасна! – произнес он, явно переигрывая.
– Все для тебя, Энеро, любовь моя! – прошептала Кларион, томно сжимая светильник.
Конан и Мораддин нерешительно переглянулись. Эта парочка грозила им здорово помешать. Дворик был небольшой, и долго оставаться незамеченными они не могли, а если девица кликнет слуг, то выбраться отсюда будет сложно. В голове Конана молниеносно созрел план.
– Беру на себя парня, а ты – его подружку, – прошептал киммериец.
– И что мне с ней делать? – недоуменно спросил Мораддин.
– Приставь ей кинжал к горлу, и пусть покажет, где они наследника прячут, – терпеливо разъяснил Конан.