— Я тебя на спецпротокол посажу!
Но араб уже ни на что не реагирует и пьянь поворачивается к шефу модуля:
— Урегулируй тут! — и уходит.
Шеф склоняется к арабу:
— Ты зачем на пол сел? Мы тебя не трогали. Что ты хочешь этим показать?
Араб с трудом раздвигает сжатые челюсти:
— Мне плохо… Доктор…
Начальник, наконец, замечает, что конвульсии сотрясают всё тело зэка, и уводит его в санчасть. Там, по случаю, оказывается доктор, который знает о заболевании и быстро находит нужные пилюли. Всё успокаивается. Для всех, кроме меня. Потому, что араб мой сокамерник. И я целый вечер выслушиваю его жалобы. Мне удаётся его утихомирить и хорошо проинструктировать.
Через два дня араб отправляется в трёхдневный отпуск в город, где есть консульство его страны.
Дело о вегетарианской диете только начиналось…
Изложив эту историю на бумаге, я переписал её заново на отдельный лист и отдал арабу, которому оставалось две недели до освобождения.
— У тебя есть возможность весело посмеяться над этим дебилом из службы безопасности тюрьмы. Отдай этот листок в консулат твоей страны или отправь письмом в секретариат вашего правительства с просьбой перевести текст с русского на арабский. Это — взрывоопасный рассказ. В прошлые времена такая история могла бы запросто спровоцировать войну.
Через три месяца после того, как мой сокамерник ушёл на свободу, очкастый толстый любитель погадить в пьяном виде на Бога, объявился в нашем модуле в качестве простого охранника. Его прогнали из безопасности. Случайность? Вряд ли. Скорее закономерность.
МЕТОД
Я не тренирую испанцев и тех, кому меньше пятидесяти лет. Принципиально. И даже не собираюсь тренировать тех, кто сам об этом просит. Потому, что такой разговор типа, это мне не нравится, а этого я не хочу. Потом заявит мне, что я не умею тренировать, и мы расстанемся.
Чтобы начать с кем-нибудь заниматься, я должен заинтересоваться. Если вижу интересное тело, во мне просыпается скульптор: здесь добавить, тут убрать, это отсимметрировать. Но интересный скелет — не гарантия, что я буду помогать этому homo sapiens наращивать мускулатуру. Сначала присматриваюсь к тому, как человек себя ведёт, что говорит, чем занимается и, вообще, что у него в глазах просматривается.
Кроме испанцев, избегаю латиноамериканцев. По причине их откровенной тупости. Всегда думают и ставят себя самыми умными, самыми крутыми, самыми-самыми… Так они и бродят. Низкорослые, с непропорционально большой головой. Пытаются заниматься физкультурой по каким-то странным системам и упражнениям, подсмотренных в красивых журналах. Наблюдаю за ними. Не все упражнения мне нравятся, но нужно сказать, что ежедневные занятия по любой методе всегда дают положительный результат.
Я тоже тренируюсь. Тренируюсь тренировать. Когда прохожу мимо любого занимающегося, всегда смотрю, можно ли извлечь какую пользу из того, что человек делает. Зачастую не выдерживаю и даю совет. Не всегда он воспринимается с благодарностью.
— Мне не нужен персональный тренер, — заявляет мне один «головастик» из центральноамериканской страны.
— Я не набиваюсь, — отвечаю и «бросаю» в ответ отравленый дротик, — Ты только что отказался от своего счастья.
И, не смотря на моё предубеждение, беру в ученики его сокамерника, тоже выходца из тех же краёв. Беру потому, что ему уже пятьдесят три года и, самое главное, одна его рука тоньше и слабее другой. Последствия быстрого снятия гипса в детском возрасте. Кости срослись неправильно, и ладонь, как деревянная, является продолжением предплечья.
Объясняю негру его физический недостаток, который он и сам хорошо знает. Говорю ему, что я лучший в мире тренер и обещаю, что через два месяца выровняю силу его обеих рук, а через четыре удвою или утрою всю его мощь. При одном условии: он должен все эти три месяца безоговорочно меня слушаться. «Продать мне душу», шучу.
В глазах темнокожего плещется недоверие, но желание укрепить здоровье заставляет его согласиться. Проводим тест и убеждаемся, что мой клиент может отжаться всего четыре раза, и не подтягивается на перекладине. После этих двух проб его запястье опухло и заболело.
Через два с половиной месяца наших занятий все оценивают спортивный вид моего подопечного. Он по своей воле начинает бегать круги по двору. Запястье больше не болит. Отжимается он больше двадцати раз. Начинает делать мои «фирменные» упражнения с весами, недоступными другим качкам. Ко мне подходит его большеголовый товарищ, заявлявший о нежелании иметь персонального тренера.