Закончив чтение при абсолютной тишине, Костенко не был уверен, что все поняли прочитанное. Он видел, что к Гусеву нагнулась его жена, и услышал ее вопрос: «Это о том еврее с черной бородой?» Гусев кивнул: «Да, о Бейлисе».
Поднялся Сережа, он немного помялся, затем спросил:
— Ты читал, что нарочно создали процесс Бейлиса, чтобы нам, простым людям, заморочить головы, чтобы мы не чувствовали наши личные беды. О каких бедах идет речь?
Кто-то усмехнулся вслух.
— Нечего смеяться, товарищи. Вопрос Сережи требует ответа, — объяснил Костенко. — Ты скажи мне, Сережа, ты ни в чем не нуждаешься? Живешь в хорошей квартире?
— В общежитии вместе с другими рабочими я живу.
— Вот видишь, отдельной комнаты у тебя нет, — громко сказал Тимка.
— Тише, не все сразу, — попросил Костенко и снова обратился к Сергею: — А твой товарищ Микола имеет жилье? А одежда хорошая у тебя есть?
— Мне лучшего не нужно, — пожал плечами Сережа.
Тимка опять рассмеялся.
— Видишь ли, братец, это ты уже неправду говоришь, — посуровел Костенко. — Ты повтори перед всеми, что тебе безразлично, как ты живешь. Подумай, прежде чем ответить.
Молодой рабочий понял, что сказал что-то не то, начал вилять, но Костенко уже не отставал от него:
— Скажи мне, Сережа, всю правду: ты доволен, что живешь как собака, а твои хозяева — Гретер и Криванек — разъезжают в каретах?
— В роскошных автомобилях, — добавил кто-то.
— И живут на прекрасных дачах…
— В Швейцарию едут, в горы, по заграницам. А ты, Сережа, работай, трудись по двенадцать часов в сутки в цеху, и нет у тебя чистой постели, куда голову склонить. А если хочешь погулять со своей девушкой, не во что тебе одеться…
— Понял, понял, Костенко, не агитируй меня больше! — закричал Сергей.
— Ага, понял, — обрадовался Тимка.
— Но при чем здесь несчастный Бейлис? — спохватился Сережа.
— Да, мы и спрашиваем: при чем здесь несчастный Бейлис? — весело подхватил Павлов. — Теперь, товарищи, я уверен, что до вас дошло.
— Так ты слышал: хотят нарочно забить наши головы процессом, чтобы забыли о своих заботах… — пояснил Микола.
— Вот-вот, он понял суть дела, — обрадовался Костенко.
Довольно улыбаясь, Костенко протянул руку к стоявшим на столе яблокам, достал одно с розовой щечкой и подал Сергею.
— Если на то пошло, ешь яблоко.
Взяв яблоко, Сергей надкусил его крепкими зубами и сразу же взял со стола другое для друга, для Миколы, сидевшего в раздумье напротив него.
— На, возьми, корешок, если ты понял, о чем Костенко говорил.
— Понял, — подтвердил Микола и откусил яблоко.
Затем Яков Ратнер рассказал о листовке, выпущенной социал-демократической группой Политехнического института:
— Здесь имеется новый пункт, которого нет в письме, прежде прочитанном Костенко. Это пункт об однодневной забастовке двадцать пятого сентября, когда начнется процесс. Мне известно, что и в других городах выпущены такие же листовки. Будут ли бастовать — в этом нет уверенности, — заключил студент.
— Призыв к забастовке тоже важная демонстрация против процесса, — сказал Костенко. — Пусть организаторы позорного дела знают, что мы, народ, против этого.
— Правильно, — подтвердили все, — это тоже очень нужно.
Настя Шишова заверила, что много листовок будет распространено среди рабочих и всего населения, люди должны знать, что происходит в России. Сама она будет присутствовать на первом заседании суда и обеспечит распространение листовок в зале. Настя достала билет — билет пошел по рукам, все разглядывали его, потом вернули Насте.