Криминалист реально побеждает там, где он не прыгает за сенсацией, а добросовестно потеет во славу истинной науки.
Я говорю все это не случайно — успехи криминалистики в разгадке всевозможных тайн не только вскружили иные головы, но и вызвали кое у кого нездоровое желание преуспеть здесь больше других, раньше других, поразить мир сенсационным открытием. Я называю это желание «нездоровым» потому, что обычно оно идет к своей цели легкими путями, ему чужды тщательность, добросовестность, осторожность — качества, обязательные в любой науке, тем более в криминалистике, А сенсация, рожденная на этом пути, обычно оказывается дутой, она не помогает науке, а мешает ей, отвлекая силы и время на разоблачение фальшивок.
За один такой недавний кавалерийский наскок на серьезную научную проблему крепко обиделись на криминалистов историки литературы. Речь идет о неразгаданной еще тайне гибели Лермонтова. Иной читатель, прочитав эти строки, удивится: что еще за тайна? Кто не знает, что великий поэт был убит Мартыновым в бесчестном поединке под Пятигорском 27 июля 1841 года?
Да, это было 27 июля 1841 года. Да, поэт погиб под Пятигорском. И, действительно, поединок был бесчестным — не поединок, по сути, а хладнокровное убийство безоружного человека.
Но многие детали этой трагедии окутаны тайной. Свидетели дуэли — секунданты Глебов и Васильчиков, как и сам Мартынов, тщательно их скрывали. Неизвестно, к примеру, даже точное место поединка. Обелиск, к которому до сих пор водят тысячи экскурсантов, поставлен вовсе не там, где пролилась кровь поэта, — теперь это признано специалистами.
Но почему же так старательно скрывались многие подробности дуэли? Почему и поныне, когда прослежен чуть ли не каждый день и каждый час жизни Лермонтова, остаются белые пятна в последней, трагической странице его биографии?
Есть несколько версий, объясняющих эту загадку. Одна из них, не имеющая под собой объективной основы, уходит корнями в народную молву и держится особенно цепко. Суть этой версии передал К. Паустовский в одной фразе, завершающей «Разливы рек» — повесть о его любимом поэте Михаиле Лермонтове: «И последнее, что он заметил на земле, — одновременно с выстрелом Мартынова ему почудился второй выстрел, из кустов под обрывом, над которым он стоял».
Молва о гибели Лермонтова от руки спрятавшегося в кустах казака, подосланного жандармами на случай, если Мартынов откажется стрелять или промахнется, все время была изустной. Несколько лет назад ее решил воспроизвести и обосновать старый пятигорский житель В. А. Швембергер, выступивший в журнале «Литературный Киргизстан» с пространной статьей «Трагедия у Перкальской скалы. По следам народной молвы».
То обстоятельство, что Швембергер — не ученый, поднаторевший в истории русской литературы, само по себе не может бросить тень на его доводы: науке известно немало открытий, сделанных «случайными» людьми, дилетантами и самоучками. К сожалению, статья Швембергера, несмотря на категорическую безапелляционность в выводах, не содержала ни одного нового факта, ни одной новой научно обоснованной версии.
И все-таки Институт русской литературы Академии наук СССР не прошел мимо этой статьи, а создал солидную комиссию, поручив ей тщательную проверку всех содержащихся в статье доводов, какими бы наивными они поначалу ни казались. В комиссию вошли крупнейшие лермонтоведы — доктора филологических наук И. Андроников, В. Базанов, Б. Городецкий, Б. Эйхенбаум и другие. В качестве одного из экспертов был привлечен заведующий кафедрой судебной медицины Ленинградского института усовершенствования врачей А. Д. Адрианов. Ему предстояло проверить утверждение Швембергера, будто «казак» стрелял в Лермонтова не из кустов снизу, а со скалы сверху. Описание раны, сделанное пятигорским лекарем Барклаем де Толли, давало возможности провести такое исследование.
Комиссия проявила достойные истинных ученых объективность и осторожность. Нет, она не отвергла версию о «казаке». Она лишь указала, что для окончательного решения давнейшей загадки лермонтовской дуэли и смерти нет пока достаточно убедительных материалов и что статья Швембергера ничего нового и доказательного в науку не внесла.
Казалось бы ясно: ищи новые материалы, изучай их, сопоставляй с другими, предлагай свои взгляды, обсуждай, спорь, доказывай — только на этом пути ждут ученого истинные находки. Так и мыслили себе дальнейшую работу лермонтоведы.
Однако в 1962 году несколько областных газет почти одновременно напечатали статью судебного медика В. Стешица и эксперта-криминалиста И. Кучерова под сенсационным заголовком «Кто убил М. Ю. Лермонтова». Их внимание привлекло содержащееся в статье Швембергера сообщение о том, что раневой канал расположился под углом 35-37 градусов по отношению к вертикальной оси тела. Это загадочно, если считать, что противники стояли друг против друга на ровной площадке (таково требование дуэльного кодекса, которое, судя по уверениям Мартынова и секундантов, было соблюдено).
Это объяснимо, если считать, что в Лермонтова кто-то стрелял то ли снизу, то ли сверху.
И эксперты авторитетно заявили: Швембергер прав! Казак убил Лермонтова, казак, не Мартынов!
Так родилось «научное обоснование» слухов.
Однако такое заключение является ненаучным, бездоказательным. Эксперты оперировали не подлинным протоколом освидетельствования трупа, а выдержками из него, пересказанными к тому же другим лицом. Они игнорировали тот факт, что вскрытие тела Лермонтова вообще не было произведено, и, таким образом, нет точных данных о движении пули между входным, и выходным отверстиями. Оки не располагали точными данными о месте происшествия, о положении, в котором находился в момент выстрела потерпевший (есть все основания предполагать, что Мартынов и Лермонтов стояли на неровной площадке, чем и объясняется необычный угол раневого канала), об оружии, которым пользовался убийца, о пуле, которой нанесено смертельное ранение... А не зная всего этого, эксперты не вправе были делать категорический вывод, исключающий всякое другое обоснование фактов.
Уравнение с десятью, с двадцатью неизвестными нельзя решать как арифметическую задачку из учебника для третьего класса.
Экспертиза, обращенная в прошлое, лишь тогда имеет значение для науки, когда она проводится с той же тщательностью и объективностью, что и «обычная» судебная экспертиза. Иначе она никому не нужна, более того, вредна, ибо создает иллюзию научной достоверности там, где есть только предположения и догадки.
Не надо думать, что тайна гибели Лермонтова не может быть разгадана с помощью криминалистики. Тщательное исследование всей имеющейся документации, литературы, архивных материалов, комплексные эксперименты с участием специалистов по судебной медицине и баллистике в конце концов дадут ответ и на вопрос, волнующий не только ученых, но и каждого, кому дорого бессмертное имя поэта.
А сколько еще всевозможных тайн, казалось бы навсегда погребенных под пластами десятилетий, ждут вмешательства криминалистов. И они вмешаются! До всего дойдут руки у современных следопытов, вооруженных умной техникой и точнейшей методикой, знаниями и опытом, настойчивостью и мастерством.
Я верю в успехи, потому что они закономерны там, где торжествует Наука. Криминалистика доказала свое право называться этим гордым и обязывающим именем. Оттого и на новом для нее поприще она одержала так много побед.
Это только начало...
Содержание
3 АРСЕНАЛ СЛЕДОПЫТА
17 ПРОСТОЙ ШТЫК
33 СМОТРЕТЬ И ВИДЕТЬ
49 А НАУКА ХИТРЕЕ
59 ПОМОЩЬ ИЗДАЛЕКА
67 ФАКТЫ И ФАКТИКИ
73 ПЕРВОЕ ДЕЛО
79 ЧУДАК-ЧЕЛОВЕК
95 МОГУЧИЕ СОЮЗНИКИ
111 ДЖЕНТЛЬМЕНЫ УДАЧИ
123 МАСКА, Я ТЕБЯ 3НАЮ!
143 ЗА ДОБРО — ДОБРО
