— Ну как? Сказать, если спросят?
— Лучше не говори… — выдавил из себя Адем. — Мы, может быть, сами пойдем и сдадимся им в руки…
— Видали! Так, значит, ты злодей!
Адем стал врать, другого выхода не было.
— Я же сказал, бабуся: не собьет аллах человека с пути истинного! Да, это та женщина, о которой ты знаешь. Как и говорят, она была дочерью богатого помещика. Я посватался, но отец отказал, с позором прогнал меня. Хотел даже подослать убийц. А девушка однажды ночью сбежала ко мне. А я… Если бы ты была на моем месте. Или, скажем, твой сын Эсад похитил бы девушку… Да нет, что я говорю, если бы девушка сама прибежала к нему! Как бы он поступил? Когда дело касается женщины, то задевается честь мужчины! В чем мужская храбрость? В том, что мужчина защищает свою честь, правда?
Он понял, что старуху трогало больше всего, когда речь заходила о ее сыне Эсаде.
— К-к-конечно, сынок, конечно!
— Ее отец послал за нами в погоню людей. Нас окружили. И я…
— Так, значит, это ты убил? — заволновалась старушка. — Значит, это ты, сынок? Если бы ты не разбойничал, не убивал…
Широко раскрыв глаза, Шехназ растерянно глядела на Адема. Адем так изворачивался, так лгал, пытаясь убедить старуху в своей невиновности, что та, наконец, поверила. Действительно, зачем ему разбойничать на большой дороге, нападать на машины и убивать людей?
Когда вечером старуха, оставив им хлеб и брынзу, возвращалась в деревню со своей козой, глаза ее были заплаканы, словно она и правда только что рассталась с девушкой, убежавшей с ее сыном Эсадом.
А деревня кипела как котел. В эту и в следующую ночь в ее окрестностях опять были ограблены и убиты люди. Слухи ходили один фантастичнее другого. Но старуха уже не верила им. Те двое не могли быть злодеями. Она своими глазами видела: у них не было ни ружья, ни пуль.
Взяв с собой хлеб, брынзу, несколько головок лука и небольшую миску с йогуртом[59], она снова направилась к пещере. Встречавшиеся по дороге крестьяне с изумлением смотрели на ее большой узел. Ведь обычно, когда она шла пасти своих коз, в руках у нее почти ничего не было. И как только она не боится идти в горы, где, по слухам, скрывался Изверг после своих дерзких грабежей и убийств.
— А что мне сделает ваш злодей? — бросала она на ходу и шла дальше.
Крестьяне удивленно смотрели ей вслед. Все это казалось им подозрительным. Если бы они знали, куда она идет!
И так день за днем. От пытливого взгляда соседей не могло укрыться, что когда старушка уходила пасти коз, она брала с собой много еды, сигареты. Невзрачная хижина старухи привлекала любопытство всей деревни. Раньше она, бывало, заходила к соседям: поможет по дому, поболтает о том о сем, вспомнит сына Эсада, внука Махмуда, пожалуется на невестку. А теперь ни к кому не заглядывает. Даже вроде бы сторонится всех.
Странные перемены в поведении старухи не могли ускользнуть и от внимания жандармов. Те тоже заметили необычное. Прежде, встречаясь с ними, она всегда останавливалась перекинуться словечком-другим, теперь же избегала встречи с ними и, казалось, не выносила даже их вида.
Как-то соседки неожиданно окружили ее и затеяли жаркий спор. Спорили об Изверге. Одна из женщин нарочно сказала:
— Оказывается, женщина, что вместе с ним, вовсе и не дочь богатого помещика, как об этом говорят!
— А кто ж она? — с любопытством спросила другая.
— Известно кто!.. Танцовщица!
Старуха резко подняла голову.
— Откуда ты это взяла?
— Как откуда? Люди говорят!
— Кто это может доказать? Выдумали тоже — танцовщица! Аллаха побойся!
— Грех тому, кто врет, а мне-то что…
— А ты не слушай в другой раз!
В этот день старуха, не подозревая, что за ней уже давно следят, отправилась в касабу, к Махмуду. На дороге она беспокойно оглядывалась по сторонам. По ее виду было заметно, что она чем-то сильно озабочена.
— Что с тобой, бабушка? Что случилось? — спросил ее внук.
Старуха, обнимая его, ответила:
— Вчера вечером никак не могла заснуть, милый.
— Почему же?
— Доживешь до моих лет — узнаешь…
Она вынула из кармана клочок бумаги и протянула его Махмуду:
— Прочти-ка, сынок, скорее, что здесь написано.
— «Лекарство от гриппа, патроны для пистолета, спирт, сливочное масло, мед…»
Он удивленно спросил:
— Зачем тебе все это, бабушка?
— В деревне наказали купить.
— И денег дали?
— А как же! Вот, пожалуйста. Купи-ка мне это побыстрее!
— Да ты хоть отдохни, бабуся. Куда такая спешка?
К полудню старуха доплелась до своей деревушки, а оттуда отправилась к пещере. Она хотела помочь перебраться через горы, прочесываемые жандармами, мужчине и его больной спутнице, в невиновности которых теперь была абсолютно уверена. Не он ли сказал ей: «Мы пойдем к тестю, и я верну ему дочь. А если я виноват, ну что ж, пусть накажет!» Помочь человеку, который говорит такие слова, каждый сочтет своим долгом.