— К сожалению, часто не могла.
— И все же?
— Раза два в год, а то и реже.
— С дочерью? — продолжал допрос Чикуров.
— Да, иногда с Элеонорой.
— Как вы находили мужа? Я имею в виду настроение, окружение?
— Что вы, Женя преобразился здесь! Тысячи планов, идей! Отношение к нему — лучше и желать нечего… Появилось увлечение — стал собирать картины, произведения прикладного искусства. Цветы развел в саду…
— Сам?
— Вот цветы — не сам. Домработница. Очень хорошая женщина… Я поняла, что муж прикипел к Березкам всем сердцем. Здесь он прима, а в Москве лишь участник массовки… В прошлом году приезжал в отпуск, отдыхал на даче. Встречался с Трояновым. Наш старикан встал. Правда, тогда он еще ходил с палочкой, рука плохо слушалась, говорил с затруднением, но ум ясный… Мы с Женей были в Большом театре… Но я видела, что в Москве он скучает. На языке только Березки да Березки.
— Вот вы, Регина Эдуардовна, в начале нашего разговора намекнули, что у Евгения Тимуровича, возможно, было здесь увлечение женщиной… Какие основания для этого? — спросил Чикуров.
— Есть основания, есть, — со вздохом произнесла Баулина. — Я сама заметила, что главная медсестра в клинике не совсем по–служебному относится к Жене…
— А что–нибудь конкретное было?
— Я женщина, — усмехнулась Баулина. — Любой нюанс чувствую. Ну и соседка мужа мне намекнула. Видели не раз в его доме Азу Даниловну… Я, как сами понимаете, скандалов закатывать не стала, но Жене высказала. Он смутился, стал оправдываться… Одним словом, ситуация довольно прозрачная. После этого разговора Орлова, насколько мне известно, в особняке Евгения Тимуровича не была.
— Вы часто переписывались с мужем?
— Чаще перезванивались. Письмо — это одно, а живой голос…
— Он сам не говорил, может быть, ему угрожал кто–нибудь?
— Нет, ничего такого он не говорил.
— А вы не замечали, в последнее время ничего не изменилось в настроении и поведении Евгения Тимуровича? — задал вопрос следователь.
— Изменилось. Месяца три–четыре назад я получила от него письмо, — задумчиво ответила Регина Эдуардовна. — Странное письмо… Снова вдруг какое–то разочарование, страхи. Я испугалась: неужели опять запил? Позвонила Ростовцеву. Он сказал, что Женя не пьет… Я связалась с Женей по телефону, спросила, может быть, мне приехать? Или он возьмет отпуск, чтобы отдохнуть, отвлечься, развеяться? И вдруг он закатывает мне жуткую истерику — опять Дуюнов… Спрашиваю: Женя, милый, что с тобой творится? Он бросил трубку… Через пару дней пришло письмо, полное упреков, ревности… Но что меня поразило: он просил выслать ему кое–что из вещей, подаренных мне и Норочке, — палехскую шкатулку, инкрустированный столик, картину работы фламандского живописца… Я переслала.
— Евгений Тимурович объяснил, зачем?
— В том–то и дело, что ничего не объяснял! — в отчаянии воскликнула Регина Эдуардовна. — Я еще подумала, что он таким образом хочет наказать меня… Ну, понимаете, ревность… А дочь при чем?.. Дальше — больше. Перестал присылать деньги. Но и это еще не все — требует назад свои… Я отправила Жене три тысячи, требует еще пять. — Она махнула рукой. — Ничего не понимаю…
— Вы когда были последний раз в здешнем доме Евгения Тимуровича? — спросил он.
— В прошлом году. Приезжали с Норочкой на ноябрьские праздники.
— Какие–нибудь перемены в тот раз заметили? В обстановке и так далее?
— Вроде нет, — с удивлением сказала Баулина.
— Вы хорошо знаете, какие вещи там находились? Картины, мебель, другие ценности? — продолжал Игорь Андреевич.
— Конечно.
— И все было на месте?
— Ну да… А почему вы меня об этом спрашиваете? — поинтересовалась Баулина.
— Потом объясню. Мы поедем в дом вашего мужа.
— Я была там, но даже зайти не могла — дверь опечатана.
— Если пожелаете жить в доме, — начал было Чикуров, но Регина Эдуардовна перебила его:
— Нет–нет, я лучше в гостинице. — Она вздохнула. — Мне было бы тяжело там одной.
— Понимаю, — кивнул Игорь Андреевич. — У меня к вам еще вопрос.
— Пожалуйста.
— Когда вы узнали о несчастье с Евгением Тимуровичем?
— Вчера поздно вечером.
— А телеграмму вам послали утром. Срочную.
— Да, но я не была в московской квартире…
Баулина вынула из пачки очередную сигарету, закурила.
— А где? — спросил следователь.
Баулина молчала. Чикуров повторил вопрос. Регина Эдуардовна негромко произнесла:
— Я обязана отвечать?
— Желательно. На даче вы ведь тоже не были. Ни накануне, ни в день покушения на вашего мужа.