Правительствующий Сенат уже высказывался по этому поводу. Так, например, по делу Грязнова уголовным кассационным департаментом было признано существенным нарушением неразъяснение председательствующим присяжным заседателям, что им следует ответить на поставленный на их разрешение вопрос правдиво, вне всякой зависимости от того, какое значение будет иметь их ответ для наказания виновного. Присяжные заседатели должны помнить, что не на них, а на членов суда закон возложил заботы о строгом соответствии наказания действительной вине осужденного и особым обстоятельствам дела, причем для полного согласования наказания с истинной справедливостью, а не с одним лишь формальным правом закон предоставляет суду и все необходимые средства вплоть до обращения к монаршему милосердию.
В последнем случае относительно обращения к монаршему милосердию необходимо отметить, что в судебной практике бывали случаи, когда сами присяжные заседатели, постановив обвинительный вердикт, обращались к окружным судам с просьбой повергнуть на монаршее благовоззрение ходатайство их об облегчении участи осужденных в размере, выходящем из пределов власти суда. Это обстоятельство побудило министра юстиции предложить председателям окружных судов представлять такие ходатайства в министерство юстиции, для доведения их до высочайшего сведения. Нет никакого сомнения, что такое распоряжение облегчит присяжным заседателям выполнение лежащей на них обязанности — выносить решение о виновности подсудимого вне соображений о том, что ему грозит по закону не соответствующее, по их мнению, наказание.
Далее И. Г. Щегловитов перешел к вопросу о том, как должен говорить председательствующий свое напутственное слово присяжным заседателям перед уходом их в совещательную комнату для постановки вердикта. В решениях уголовного кассационного департамента правительствующего Сената по делу игуменьи Митрофании и по делу Кронштадтского банка было уже разъяснено, что председательствующий должен быть совершенно беспристрастным и что не согласные с этим требованием действия его нисколько не соответствуют тому высокому положению, в которое он поставлен судебными уставами. Вместе с тем кассационная практика твердо держалась того воззрения, что неправильное разъяснение присяжным заседателям влечет за собою отмену их решения. Руководствуясь этими разъяснениями и имея в виду, что, по точному смыслу ст. 802 уст. угол, суд., председатель не должен обнаруживать перед присяжными заседателями своего мнения о виновности или невиновности подсудимого, И. Г. Щегловитов перешел к делу «Россиянина». По этому делу председательствующий на суде заявил присяжным заседателям о том, что если никто не сомневается в составных частях вопроса о виновности, то предлагается один вопрос о виновности или невиновности, и что такая редакция вопроса означает, что нет сомнений в совершении преступления и что лицо, совершившее его, не может быть оставлено без наказания. При этом председательствующий доказал, что если никто не требовал выделения вопроса о вменении, то, значит, вопрос этот считается решенным. В данном случае председательствующий не только в явное нарушение ст. 802 уст. угол. суд. высказал свое мнение по делу, преподав присяжным заседателям решение, какое они, по его ожиданию, должны постановить, но также сделал и неверное разъяснение относительно постановки одного общего вопроса, устраняя, таким образом, присяжных заседателей от выполнения возложенных на них судейских обязанностей.
В общем, во всем этом деле И. Г. Щегловитов нашел существенное нарушение ст. 611, 612, 645, 646, 801–804 уст. угол. суд.
Правительствующий Сенат согласился с доводами обер-прокурора и определил решение присяжных заседателей и приговор санкт-петербургского окружного суда по делу «Россиянина» отменить и передать это дело в тот же суд для нового рассмотрения, при другом составе присутствия.