- И вы верите во всю эту чепуху?
- Мы видели, как с севера пришел народ воинов. Нехватки в страхе и крови тогда не было.
Принц замер посреди освещенной луной дорожки:
- Думаешь, ваше пророчество говорило о нашем приходе, о завоевании дерзийцев?
- Все мы верим в это, - устало ответил я и пошел, мечтая скорее увидеть наш очаг и завернуться в теплые одеяла дома для гостей. Я видел огоньки под деревьями, горящие костры. Ветер доносил до меня смех и звуки голосов. Огоньков было много, я решил, что эззарийцев здесь даже больше, чем рассказывал Ллир.
Принц догнал меня и снова остановил, взяв за локоть:
- Но ты веришь во что-то еще, - ну как можно быть таким любопытным и настойчивым после утомительного дня?
- Не обижайтесь на меня, мой господин. Но я думаю, что дерзийцы были скорее случайностью. Что бы там ни говорило пророчество, настоящая угроза это келидцы. Это они завоеватели с севера, лишенные душ. Мы должны будем встретиться с ними лицом к лицу, а нас так мало - осталось трое Смотрителей, так сказал Галадон. Только трое. Двое из них - неопытные ученики, третий - Рис. Мой друг, который отчаянно сражался со знаниями, почти заканчивал курс пять раз, и наконец, на шестой он прошел испытание. Я был когда-то одним из десяти лучших Смотрителей. А как справится со всем этим Рис? Мы думали, что у нас будет время, пока дерзийцы станут одним целым с демонами. Но оказалось, что келидцы уже слились с ними. Если есть на свете Воин с Двумя Душами, нам лучше найти его.
- Звучит это как совершеннейший бред - две души. Если верить тебе, то у меня и с одной не все в порядке. А что думает по этому поводу Галадон? Он может избавить меня от заклятия? Он ничего не ответил, когда я спросил.
- Он сказал мне, что это будет непросто.- Галадон сказал мне, что это просто невозможно, что изменения уже слишком серьезны. Попытки снять заклятие приведут к полному разрушению души Александра. И эти попытки могут привлечь внимание демонов, внимание, которого мы всячески избегаем. Галадон заявил, что его план, план, рассчитанный на меня, исключает всякий риск. И это был один из многих вопросов, по которым мы не смогли договориться. - Но этим займутся. Вас вылечат. Это возможно. Необходимо. Они увидят это.
- Проклятье! Уж не собираешься ли ты убедить их, что я и есть этот самый Воин с Двумя Душами? Это и есть этот твой дурацкий феднах?
- Я не знаю, что и думать. Я не могу думать. Сомневаюсь, что вообще хочу думать. - Я оттолкнул его руку, словно это уже не была рука, способная лишить меня жизни в любой миг. - Галадон думает совсем иначе, а переубедить старого упрямца было невозможно.
-Ладно, что бы ты там ни думал, эззариец, не впутывай в свои мысли меня. Я не собираюсь прикидываться, что поверил во весь этот бред. Я скорее поверю в воина с того ковра, что показала мне женщина. Того, с крыльями, который сражается с чудовищем одним только ножом и зеркалом. С келидцами я расправлюсь, как только смогу держать меч...
- Как все глупо, правда? - Я старался вытряхнуть все головы. - Не рассказывайте о том, что произошло, королеве, когда увидите ее утром. Ни слова о Галадоне и Катрин. Если кто-нибудь узнает, что я здесь и что я говорил с ними, их жизнь станет очень тяжелой. У нас очень суровые законы.
Александр помотал головой:
- А ты говоришь, что дерзийцы жестоки! Я не понимаю этого наказания. Не замечать человека. Как будто хорошей порки или повешения недостаточно.
- Представьте себя на моем месте, господин, и поясните, какая порка довольно хороша и как помогает повешение.
- Едва ли ты переубедишь меня.
- Вы должны понять. Эззарийцы всю жизнь проводят в сражениях с демонами. Они должны быть уверены в том, что все пути, по которым демон может подобраться к ним, перекрыты. Никакой испорченности. У нас сохранились истории о том, как демон добирался до охотящегося на него, пользуясь испорченностью последнего. Эти истории ужасны. Возможно, мы перегнули палку. Не исключено, что наши попытки защитить себя обвили нас и душат. Я не знаю.
Мы молча вышли из леса, приближаясь к невидимым барьерам, установленным на ночь Ткачихой. Хотя долина была скована морозом и укрыта снегами, в воздухе ощущалось приближение весны. Весенний запах был сильнее ночного холода. Он обещал тепло и зелень. Я глубоко вздохнул.
- Кто этот старик, Сейонн? Я не предполагал, что кто-нибудь может так смутить тебя.
Я засмеялся:
- Как вы не догадались? Это же мой ликай!
В тот самый момент, когда я произнес это слово, Александр споткнулся о скованный морозом корень. Он поскользнулся и поранил колено о камень.
- Проклятье! - воскликнул он, прижимая перчатку к кровоточащему колену.
Не знаю, было ли дело в его ране или в мысли о Дмитрии, или и в том, и в другом, но я с ужасом ощутил, как по моему телу разливается жар.
- Атос благословенный! - Александр прижимал кулаки к вискам. - Только не теперь. - Он, пошатываясь встал на ноги и шумно втянул в себя воздух.
Я схватил его за руку и потянул за собой:
- Скорее. Идем обратно под деревья. - Наверное, в глубине души я надеялся, что лес ослабит действие заклятия, но оказалось, что я сделал только хуже. Его тело билось в конвульсиях, он кричал. Исходящие от него волны жара заставили меня отпустить его руку и отступить от него. Он согнулся пополам и упал на колени, издавая ужасные стоны. Контуры его тела колебались, он извивался самым немыслимым образом, пока наконец человеческие черты не начали исчезать.
- Мой господин, вы все осознаете! - закричал я, но лунный свет осветил его полные ужаса обезумевшие глаза, говорящие совсем о другом. Прошло всего несколько минут, и я уже стоял, глядя в глаза шенгару, который широко разевал пасть и яростно рычал от боли и злобы. Одна его лапа кровоточила. Зверь заходил вокруг меня, легко, мягко. Я поворачивался вместе с ним:
- Мой господин, слушайте мой голос. Пусть дверь останется открытой. Ваша боль утихнет.
Огромная кошка снова издала хриплый, леденящий душу рык, который был страшнее крика любого более крупного зверя. Я стоял совершенно неподвижно, позволяя зверю изучать мое тело, и продолжал говорить, но скоро заметил, что слова раздражают его. Тогда я умолк, уговаривая его уже мысленно. "Сохраняй спокойствие, Александр. Ты сильнее зверя. Это просто от боли. От неожиданности. Нечистое заклятие захлестнуло волнами света. Я должен был предвидеть. Прости меня".