В известном смысле продолжением исследований М. Цвета является разработка английскими биохимиками Л. Мартином и Р. Синджем эффективного способа разделения сложных химических смесей — метода распределительной хроматографии, удостоенного в 1952 году Нобелевской премии.
«Проведем» еще один, поначалу столь же бездумный, эксперимент — выдувание мыльных пузырей. Занятие, что и говорить, пустое, недаром оно стало синонимом для обозначения различного рода бесполезного времяпрепровождения. И тем не менее даже к такому делу некоторые следопыты проявили интерес.
Сообщение из Швейцарии. Один увлеченный умелец собрал специальную машину, чтобы с ее помощью надуть, как выразился изобретатель, самый большой в мире мыльный пузырь. Его усердие окупилось: такой пузырь был получен, он достигал в длину трех метров.
По внешнему рисунку событие, конечно, просится в ряды потешных. Но сквозь толщи этого мнения постепенно пробивалась и другая струя. Прежде всего поняли ту истину, что эксперимент позволяет определить некоторые свойства мыльной пленки, ее поведение в экстремальных условиях (в частности, подобных тем, что возникают при столь усиленном натяжении). Затем «мыльная тема» вывела к решению таких задач, как поиск оптимальных структур при выборе вариантов архитектурных перекрытий, в сооружении различного вида строений и т. п.
Дело в том, что рассчитать в аналогичных случаях параметры конструкции сложно, и мыльный пузырь проявил себя здесь отличным материалом, которым можно «одеть» любой каркас, придав мыльной оболочке самые желанные очертания.
Кроме того, работа с мыльными пузырями оказалась полезной и в том, что позволяет взять их в качестве моделей при создании всевозможных сосудов, объемов, форм из самых различных материалов: например, конструирование шара из сверхтонкой стеклянной оболочки, предложенное американцем Д. Кросби. Наполненный гелием шар может зависать на заданной высоте и находиться в таком состоянии, как показывают расчеты, в течение тридцати лет. Хотя изобретение не вышло пока к практическим применениям, метод изготовления стеклянных шаров, имитирующих мыльные пузыри, запатентован и, надо полагать, найдет клиентуру в наш технически глубоко-эшелонированный век.
Наблюдая за манипуляциями современного американского физика Л. Кларка, мы бы, вероятно, не назвали его действия осмысленными. Он брал морскую свинку, привязывал к хвосту грузик и… опускал ее в сосуд с силиконовым маслом (вот настоящий «дикий» эксперимент). Однако еще больше удивляло то, что свинка как ни в чем не бывало продолжала дышать!
Оказывается, в силиконовом масле растворяется примерно столько же кислорода, сколько его содержится в воздухе. Это дало толчок дальнейшим поискам. Позднее (уже в 70–80-е годы) Л. Кларк после тысячных проб остановился на жидких фтористых соединениях, в которых находится до шестидесяти процентов кислорода. Это и ставит фтористые в ряд лучших заменителей воздуха, в составе которого кислород занимает около 21 процента по объему и 23 процента по весу.
Дальше опыты пошли с использованием соединений фтора уже в качестве не внешней, а внутренней среды организма, то есть как «заместителя» крови. Удалось получить безвредные и устойчивые эмульсии фторуглерода. Хорошо поглощая кислород, они легко отдают его клеткам организма, когда циркулируют в нем вместо крови. Сначала испытания шли на животных, вскоре назрел вопрос проверить на человеке. Появились и добровольцы. Японский профессор Р. Наито заменяет небольшую часть крови подобной эрзац-кровью. Он проводит эксперимент на себе. А дальше… дальше мы еще вернемся к этому сюжету, получившему в нашей стране многообещающее и в то же время трагическое развитие.
Присутствие чудаков полезно также тем, что вносит в обстановку разнообразие, да не просто разнообразие. Эти странные люди создают окрест поле напряжения. Своими предложениями они будят мысль, подогревая желания обсудить непричесанные фантазии, отвергнуть, а может быть, и подхватить их. Не случайно в кадровый состав некоторых исследовательских коллективов Америки специально включаются работники, мягко говоря, «чудаковатые».