— Конечно, — подтверждает Мосс.
— Тогда все в порядке. Собственно говоря, наше отделение — достаточно спаянный армейский коллектив. Есть у нас, разумеется, недостатки, но есть и предпосылки для совершенствования.
— Хочу осветить одну из сторон этой проблемы, — вклинивается в разговор Цвайкант, слегка улыбаясь. — Поскольку мы еще почти месяц будем иметь удовольствие служить вместе, я, основываясь на опыте предыдущих подразделений, могу смело утверждать, что наш здоровый коллектив вполне может добиться еще больших успехов.
— Ну хватит, — прерывает его Рошаль, доставая из пачки сигарету. — Относительно четырех остающихся недель мы пришли к общему мнению. Времени немного, и использовать его надо по назначению. Какие планы на сегодняшний вечер?
— Сегодня суббота. У нас увольнительные в город.
— Вот и я об этом подумал. Давайте пойдем вместе в ресторанчик «У липы» или куда-нибудь еще. Это можно решить голосованием. Огонь у кого-нибудь есть?
Несколько рук лезут в карманы и зажигают спички. А Рошаль задает свой последний вопрос:
— Так согласны?
Мосс торжественно произносит:
— Дело решенное. Вперед, друзья!
Ребята спешат привести себя в порядок, а Рошаль и Цвайкант не торопясь идут к казарме. У входа они останавливаются и Цвайкант спрашивает:
— Вы ведь сварщик, верно? Специалист по сварочной технике?
— Да. А почему вас это интересует?
— Потому что у вас ярко выраженные способности педагога. Неплохо было бы эти природные данные развивать и дальше.
Рошаль улыбается:
— А вы научный работник?
— Скажем лучше так: я нахожусь на пути к тому, чтобы заняться наукой.
Рошаль дружески подталкивает Цвайканта:
— Я спросил только потому, что у вас есть все данные стать настоящим солдатом. Да вы, вероятно, сами об этом знаете, рядовой Цвайкант!
Солдат прищуривается:
— Мир устроен так, что рано или поздно всему приходит конец. И все же жаль, что нам придется расстаться. Я буду помнить о вас, о других товарищах. А что касается упомянутых вами данных, они очень пригодятся в течение года, который нам предстоит провести на границе.
— За вас я больше не беспокоюсь, — говорит Рошаль. — Впрочем, и за остальных тоже.
В воскресенье утром они отправляются к Глезеру. Прекрасный осенний день. В тени прохладно, но на солнце, когда нет ветра, еще совсем тепло. Майерс держится около Юргена, Барлах и Рошаль идут по другую сторону улицы. Глезер пригласил их к себе на сосиски и бифштексы, жаренные на решетке.
— Мосса мы все-таки потеряли, — говорит Рошаль. — Надумал обручиться со здешней девушкой, а когда истечет срок службы, собирается жениться на ней и остаться в этих местах. Влюбился по уши… Вы придете на обручение, товарищ лейтенант?
Юрген кивает:
— Обязательно приду… Немножко спешат они с женитьбой, ну да ладно. Жениху виднее.
Все умолкают, и только позднее Юрген понимает почему.
Глезер ждет гостей у дверей дома. На нем вельветовые брюки и туфли с толстыми деревянными подошвами, рукава засучены по локоть.
— Рад вас видеть! Стол уже накрыт, прошу…
Гости сдвигают бокалы, а Юрген поводит носом:
— Кажется, горит картофельная ботва. Но откуда бы ей здесь взяться?
Фрау Глезер подзывает Юргена к окну. Садик расположен на склоне холма. Дым костра тянется к дому сквозь кроны деревьев и теряется за крышами деревенских домов. Хозяйка поясняет:
— Вон там, позади садика, у нас несколько гряд картошки. Она уже выкопана. Сейчас попробуем, каков нынешний урожай.
Юрген наблюдает за тем, как один из сыновей Глезера пошевеливает палочкой в костре и подбрасывает в огонь картофельную ботву.
— А где же ваш второй? — спрашивает он.
— Готовит решетку для мяса.
— Хорошо у вас здесь.
Она соглашается:
— Везде хорошо, если жизнь устроена…
Потом гости и хозяева сидят вместе под яблоней в саду. Мясо вкусное, с острыми приправами, сосиски наперчены, хлеб нарезан толстыми кусками. В миске — запеченные в золе картофелины с черной корочкой.
— Берите картошку прямо руками, — рекомендует Глезер. — Руки мы потом вымоем.
На десерт хозяйка подает фрукты — сливы, яблоки. Потом разговор переходит на служебные темы, и фрау Глезер, забрав детей, оставляет мужчин одних.
— Давайте не будем эгоистами, — возражает Юрген. — Поговорим о чем-нибудь другом.
Глезер машет рукой: