IV
Одиннадцатого мая 1843-го Эйб писал Джошуа Спиду:
Спид, какое счастье я испытал за прошедшие месяцы! Моя жизнь — просто чудо. Мэри — самая преданная и заботливая жена, о какой только можно мечтать. И я рад, Спид, очень рад сообщить тебе, что она ждет ребенка! Мы оба вне себя от счастья, а Мэри уже начала готовить дом к появлению малыша! Из нее получится отличная мать! Пожалуйста, немедленно ответь мне, я хочу знать, как продвигается твое выздоровление.
Вечер 1 августа выдался необыкновенно жарким. Воздух из открытого окна не облегчал духоты в комнатушке Эйба и Мэри на втором этаже таверны «Глоуб». Прохожие с любопытством оборачивались, заслышав звуки, которые лились из окна: сначала женские крики, полные боли, а потом — громкий плач.
У меня сын! Мать и дитя пребывают в добром здравии. Мэри держится молодцом. Не прошло и шести часов после родов, а она уже держит кроху Роберта в объятиях и сладко поет.
«Эйб, — окликнула она меня во время кормления, — посмотри, что мы сотворили». Признаюсь, мои глаза наполнились слезами. Ах, если бы этот миг мог длиться вечно.
Роберт Тодд Линкольн (Мэри настаивала, а Эйб придержал язык) родился всего десять месяцев спустя после свадьбы его родителей.
Я порой смотрю на него несколько часов подряд. Прижимаю его к груди, слушаю легкое дыхание. Глажу его восхитительные пухлые ножки. Честно говоря, когда он спит, я вдыхаю аромат его волос; я перебираю его пальчики, когда он тянется ко мне. Я его раб и сделаю что угодно, лишь бы заслужить его улыбку.
Эйб со всей страстью приступил к выполнению отцовских обязанностей. Но два десятка лет, наполненных потерями и похоронами, давали о себе знать. Шли месяцы, Роберт рос, а Линкольна преследовал навязчивый страх: он боялся потерять сына, будь то из-за болезни или воображаемого несчастья. В дневнике он принялся делать то, чем не занимался уже много лет, — торговаться с Богом.
Я лишь хочу увидеть, как он вырастет. Как вместе со своей семьей встанет у моей могилы. Больше ничего. Я с радостью обменяю каждый миг собственного счастья на его благополучие. Я готов пожертвовать своими свершениями ради него. Господи, пожалуйста, пусть его не коснется беда. Пусть горе обойдет его стороной. Если Ты должен кого-то покарать — покарай меня.
Эйб мечтал увидеть, как Роберт достигнет зрелости, мечтал сохранить то счастье, которое обрел в браке, и осенью 1843 года принял нелегкое решение:
Я должен прекратить свои танцы со смертью. Мэри нельзя остаться без мужа, а Роберту — без отца. Сегодня утром я написал Генри и известил его, что он больше не может рассчитывать на мой топор.
Минуло двадцать лет сражений с вампирами, и вот теперь пришла пора оставить длинный плащ. После восьми лет службы в законодательном собрании настало время двигаться дальше.
В 1846 году Линкольн был избран в Конгресс Соединенных Штатов от партии вигов.
Глава 8
«Большая беда»
На самом деле, решая, принять что-либо или отвергнуть, надо просто определить, чего тут содержится больше — зла или добра. Лишь немногое в нашем мире полностью состоит из добра или целиком — из зла.
I
Когда в конце 1843 года Эйб решил оставить охоту, одно из поручений Генри еще оставалось невыполненным.
Я как бы невзначай упомянул об этом в письмах к Армстронгу и Спиду — и оба они выказали желание взяться за дело (на что я втайне и надеялся). Поскольку мои друзья были все еще новичками в искусстве охоты на вампиров, я полагал, что им удобнее будет работать вдвоем.
Джошуа Спид и Джек Армстронг впервые встретились 11 апреля 1844 года в Сент-Луисе. Если верить письму Спида (написанному три дня спустя и адресованному Эйбу), отношения у них не заладились.
Как ты и предлагал в своем письме, вчера в полдень мы встретились в таверне на Маркет-стрит. [Армстронг] выглядел в точности как ты описывал, Эйб! Это не человек, а бык! Шире амбара и не слабее Самсона! Впрочем, ты забыл упомянуть, что он также хам, тупоголовый и недалекий. Прости, я понимаю, что он твой друг, но за тридцать лет жизни мне ни разу не довелось встречаться с более неприятным и задиристым человеком, к тому же лишенным чувства юмора. Совершенно очевидно, для чего ты приобщил его к делу (для того же, зачем в тяжелую повозку впрягают огромного и глупого вола). Но почему ты, с твоим исключительным умом и нравом, довольствовался его компанией — этого мне никогда не понять.