В такой промозглый зимний день приехали на "Запорожце" на станцию технического обслуживания Гарик с Ниной. Сороку он разыскал в основном цехе. Вместе с Васей Билибиным тот копался в моторе новеньких "Жигулей". Видно, что-то у них не ладилось, потому что позы их были напряженными, а лица озабоченными. Рядом суетился расстроенный владелец.
- У меня еще гарантия не кончилась, - говорил он, нагибаясь к слесарям. - Если в моторе серьезные неполадки, его ведь могут заменить? Вы дайте мне справку, что обнаружен заводской дефект.
- Завод тут ни при чем, - ответил Сорока.
- А кто же?
- С какой скоростью вы ездите по городу? - Выпрямившись, Сорока взглянул на него.
- Я, товарищ, правил не нарушаю, - с достоинством ответил владелец. В среднем я езжу по городу со скоростью сорок-пятьдесят километров. Мне спешить некуда.
- На прямой передаче? - уточнил Сорока.
- Не на третьей же? - пожал плечами водитель, - Конечно, на прямой.
- Поэтому вы и запороли распределительный вал, - подытожил Сорока, вытирая ветошью руки. - Если бы вы внимательно прочитали инструкцию, то обратили бы внимание, что там написано: "Прямую передачу можно включать, если скорость не менее шестидесяти километров".
- Это на "Волге" и "Москвиче" можно ездить на прямой передаче, если даже скорость тридцать километров, - вмешался Вася Билибин. - А "Жигули" машина скоростная, у нее другой режим.
- Что же мне делать? - растерянно уставился на них гражданин.
- Нужно менять распредвал, - коротко ответил Сорока и тут увидел Гарика, стоявшего в сторонке. Улыбнулся ему и пошел навстречу.
- Где же я возьму этот... распредвал? - не отставал от него водитель. - Это страшный дефицит! Может, вы чем поможете?
- Кажется, еще пара осталась на складе, - сказал Сорока. - Вася, поменяй товарищу распредвал.
Владелец "Жигулей" растерянно уставился на Сороку. Он все еще не верил своему счастью.
- Вы мне поставите... новый распределитель? - изумленно переспросил он.
- Давненько ты сюда не заглядывал! - пожал Сорока руку приятелю. Наверное, телега поломалась?
- В порядке, - улыбнулся Гарик. - Заехали с Ниной проведать тебя. Ты ведь сам не догадаешься прийти.
- Нашли квартиру? - поинтересовался Сорока, отходя с ним к двери, в которую задувал ветер и залетали дождевые капли.
- Ты знаешь, у нее чудесные старики, - с подъемом сказал Гарик. - Я хотел отдельно жить, так они и слушать не хотят... Поднакопим деньжат - в жилищный кооператив вступим. Нинкин старикан обещал помочь, у него тут колоссальные связи... Правда, не хотелось бы одалживаться у родственничков... Но это Нинкина забота, родители души в ней не чают... Веришь, утром теща чуть ли кофе в постель не подает... Умора!
Сорока слушал его и думал, что он не смог бы жить с родителями своей жены, пусть даже они "чудесные старики". От кого-то зависеть... И Гарик сразу после женитьбы говорил, что первым делом займется поиском комнаты... А с другой стороны, зачем искать, если им отдали лучшую комнату?..
Он, Сорока, не смог бы с родителями жить, а Гарик, может быть, сможет...
- С работы мчусь на Садовую встречать жену, - сообщил Гарик. - Раз не приехал, так ее какой-то тип привез на "Волге" - говорит, старый знакомый...
- Даже не верится, что ты теперь женатый человек, - оглядел его Сорока. И в голосе у него прозвучали какие-то грустные нотки.
- Я и сам до сих пор не верю, - ответил Гарик. И вид у него действительно был озадаченный.
Неподалеку от них две женщины в длинных резиновых фартуках мыли "Волгу". Гудел компрессор, из наконечника шланга била тугая светлая струя. Она ударяла в блестящие бока машины, лоскотала в округлых крыльях, выворачивая оттуда комки старой грязи. Когда мойщица выпрямилась, струя хлестнула по никелированным колпакам колес, и до них долетели брызги.
- Чего мы тут стоим? - сказал Гарик. - Там, в машине, Нина ждет...
Сорока не успел ответить, к ним подошли Вася Билибин, кладовщик и взволнованный владелец "Жигулей".
- Нет у меня распредвалов, - заявил кладовщик. - Еще вчера кончились.
- А те два, что я нынче утром на полке видел? - спросил Сорока. Лицо его стало хмурым.
- Это фонд начальника станции, - со значением произнес кладовщик, худощавый парень лет двадцати пяти.
- Я про такой фонд не слышал, - отрезал Сорока. - Выдай Билибину один вал.
- С начальником ты будешь сам разговаривать... - заколебался кладовщик.
Но Сорока уже повернулся к нему спиной.
- Вася, поставишь товарищу распредвал и сразу займешься вон тем "Москвичом", - кивнул он на яму, где очередную машину проверяли на сходимость колес.
Когда они вышли из цеха, Гарик поинтересовался:
- Твой знакомый?
- О ком ты? - не понял Сорока.
- Скажешь, ты ему вал поставил за красивые глаза?
- Я его в первый раз вижу, - усмехнулся Сорока. - А на глаза, понимаешь, даже внимания не обратил.
- Ты знаешь, сколько сейчас распредвал стоит?
- Двенадцать рублей по прейскуранту, - невозмутимо ответил Сорока.
- Спекулянты по сорок-пятьдесят рублей дерут за штуку!
- То спекулянты, - сказал Сорока. - А мы - государственное предприятие.
- Спасибо, разъяснил... - рассмеялся Гарик. - Я гляжу, тут у вас можно деньги лопатой огребать!
- Можно... да осторожно, - нахмурился Сорока. - Двоих таких огребал с треском вышибли. По два года условно схлопотали с вычетом каких-то процентов из зарплаты... Конечно, можно потихоньку облапошивать клиентов и сшибать рублики-трешки...
- На такое ты не способен, - рассмеялся Гарик. - Нет таланта... А я бы с этого дядечки за распредвал червонец-два сорвал бы!
- Не наговаривай на себя, - усмехнулся Сорока. - Тоже мне нашелся ловчила!
- Да, эта работенка не для нас с тобой, - вздохнул Гарик. - Честно вкалываешь за станком от гудка до гудка, а какой-то деляга, устроившись на теплом местечке, в два-три раза больше тебя зашибает. Возьми хотя бы этого Глеба из комиссионки? Нинка говорит, у него денег куры не клюют...
- Не завидуй, - сказал Сорока. - Такие людишки плохо кончают.
- Я не завидую, - ответил Гарик. - Возмущаюсь.
Моросил холодный дождь, в подворотне завывал ветер, и они забрались в машину, в которой сидела в красивой, отороченной мехом дубленке Нина. Она улыбнулась Сороке и протянула руку. Ему показалось, что девушка немного похудела, щеки побледнели, а выразительные серые глаза сталя больше и глубже. И улыбка какая-то отрешенная. И при всем этом озабоченное лицо. На коленях у нее кожаная сумка с блестящей застежкой. Ничего не скажешь, модная и красивая жена у Гарика!
- Ты так долго... - с упреком взглянула она на мужа и тут же перевела взгляд на Сороку. - Бросил меня одну в холодной машине и скрылся...
- Слышишь! - выразительно посмотрел на друга Гарик. - Вот так начинается порабощение нашего брата. И попробуй возрази!
- Почему к нам не приходишь? - спросила Нина, пропустив мимо ушей слова мужа.
- Знаешь, работа, учеба... - начал было оправдываться Сорока и замолчал, почувствовав, что слова его звучат неубедительно.
Почему он не заходит? Да он и сам не знает. Они только что поженились, у них свои дела, заботы... И потом, когда друг женится, первое время у тебя такое ощущение, что ты его навсегда потерял. Он вроде бы тот и вместе с тем уже не тот. И думает по-другому, и заботы у него теперь совсем иные. Рядом с женатым приятелем и себя-то ощушаешь каким-то лишним, ненужным. С таким настроением и ушел от них в последний раз Сорока. Это было месяц назад.