— Брат, я понимаю твои опасения. Мы с тобой — старшие наследники, и в случае моей гибели ты займешь место следующего главы. Но ты слишком сильно печешься о репутации. Никто не посмеет косо посмотреть на нашу семью. Мы герцоги Ажураль, сильнее нас нет никого. И если мы продаем порченный товар жалкому барону, то это просто издевка над старым маразматиком. На нашей репутации не останется никаких следов. Поверь мне, я обо всем позаботился.
— Вильям, несомненно, прав, — усмехнулся отец. — Сыновья мои, вы цвет и гордость нашей великой страны, и потому размениваться на пустяки не должны. Цирсцелла портит репутацию и делает нас посмешищами в глазах народа, вырвать этот сорняк мы обязаны, невзирая ни на что. Поэтому, мальчики мои, запомните, никто и никогда не должен смотреть на товар глазами, полными печали. Надо будет, вы и собственных рабынь по второму кругу продадите, и с друзьями поделитесь, и долги покроете. Для этого боги и придумали женских тварей!
От услышанного я даже поперхнулась. Ну вот, а я только понадеялась на что-то хорошее… Так нет же, нужно было случиться самому плохому. И почему никто, даже тот самый разумный из братьев, не пытается одернуть спятившего окончательно и бесповоротно старика? Ах, да… Я совсем забыла, тут же это в порядке вещей. Наверное, даже спустя лет двадцать не смогу смириться с этой мыслью. Продать меня, как живой товар, едва ли не рабыню? Не позволю! Вы у меня, дорогой отец, еще пожалеете о том, что произнесли эту дрянь в моем присутствии…
Глава 9
После недолгой паузы я уже хотела высказаться по поводу прошедшего семейного ужина, но все же вспомнила, что молчание – золото, не стала поднимать тему. И без того мое положение в доме слишком шаткое. Следовательно, выставлять себя напоказ не стоило. Нужно приберечь козыри для более выгодного времени и сдать стрит при младшей паре. В очередной раз напомнив себе про гордое звание феи, я растянула губы в улыбке и приготовилась слушать дальше оскорбления в свой адрес. Цирк, да и только!
— Цирсцелла, что ты думаешь по поводу своего поведения? — неожиданно обратился ко мне старший из братьев.
— Ничего, — глупо улыбнувшись, протянула я.
— Ты согласна выйти за барона? — повторил свою попытку мерзавец.
— Как велит отец, — не теряя самообладания, выдала ему в лицо.
— Даже не будешь протестовать, что тебя выдают за старика? — удивился кто-то из близнецов, ну я думала, что они одногодки.
— На все воля моей семьи, — как китайский болванчик, я выдавала одну фразу за другой.
— Отец, ты ее, похоже, в последний раз слишком сильно ударил по голове, — протянул самый младшенький из братьев и странным образом посмотрел на меня.
— Да не так уж и тяжело, — старикашка с подозрением смотрел на меня.
— Может, она просто одумалась, — предположил тот единственный, кто был за меня с самого начала. — Холод и голод ломают даже захваченных в плен воинов из соседних стран. А тут наша изнеженная дурочка, не видевшая в своей жизни никаких лишений. Понятное дело, она быстро поняла, что сопротивляться не получится.
— Вы так мудры, — протянула я на одной томной ноте.
— И раз наша идиотка наконец-то поняла, что сопротивляться не имеет смысла, завтра же с утра отправляйте известие барону, что он может переводить десять тысяч и забирать это отребье себе. Никаких гарантий на роды мы не даем и давать не станем. Я сам не уверен в том, что на ней есть живое место. Готенберги, за исключением покойного сопляка Молирада Верорда, не привыкли сдерживать свои желания, могли попортить товар окончательно, но это уже не наши проблемы. Пусть теперь с этим разбирается ее новый хозяин. Выносит, все его.
— Тогда уже к концу недели ноги ее в нашем доме не будет, — потер руки старший из сыновей. — Следовательно, мою игрушку доставят к началу следующей. Это же просто сказочно. Смогу подобрать ей красивый ошейник и кляп. Первый выход в этом году на королевский прием обещает быть грандиозным. Я уже предвкушаю, как все будут с завистью смотреть на то, как она ползет на четвереньках и трется о мои ноги. Не захочет, выпорю кнутом. В отличии от тебя, Люка, я не собираюсь нежничать со своими покупками. Мою благосклонность они еще должны будут заслужить своим послушанием.