Но даже с такой догадкой мое состояние не позволяло принимать боль во всем теле за отдых. Итак, я наблюдала за тем, как медленно плывет перед глазами усыпанный звездами небосклон. Думала о своем и мечтала о семье. Глупо, конечно, но почему бы, собственно, и нет, когда да! Так что это было мое нормальное состояние перед посадкой. Но что тогда привело меня к теперешнему далеко не нормальному? После объявления командира корабля я заняла кресло, пристегнула ремень безопасности и уже предвкушала Хельсинки.
А вот дальше мои воспоминания начинают теряться. Сильная встряска… Головокружение… Вертящийся перед глазами мир… Точно! Мы попали в зону пониженной турбулентности и нас хорошенько тряхнуло. А память у меня отшибло из-за встречи с поверхностью рабочего стола. Знала бы, подложила пару папочек с документами. Вот и ответ на мой вопрос, это просто производственная травма во время очередного перелета с одного конца земного шара в другой.
Ну и слава богу, а то я уже переживать начала. Значит, мое многострадальное тело находится в больнице и свинцовая тяжесть — последствие анестезии. Как же оказывается все просто и понятно. Теперь остается только через боль приоткрыть глаза и позвать медиков. Надо как можно быстрее понять, чем мне грозит эта ситуация и как скоро я смогу вернуться к работе. Я своему заместителю, конечно, верю, но не до такой степени, чтобы оставлять без присмотра на длительный срок. Так что бери себя в руки, тряпка, и открывай глаза. И хуже бывало!
Глава 2
Лежать в полной тишине и не иметь возможности двигаться – сильно нервировало. Так что я постаралась прокрутить в голове все известные мне способы избавиться от оцепенения. Самый толковый оказался из старого фильма. Но, в отличие от его героини, я даже говорить не могла, не то что ползать или убивать. По причине немощного состояния первоочередной целью я выбрала открыть веки и понять, в какой госпиталь меня вообще доставили после неожиданных воздушных приключений. На этом стоило сконцентрировать все внимание.
Мысленно отдавая команды векам, я представляла, как глаза распахиваются и перед моими очами предстает белый потолок больничного отделения. Сейчас нужно как можно более четко составить в голове картинку и исполнить ее. Так прошло около получаса. Все мои мучения длились и длились. Я даже не могла представить, что это так страшно – оказаться полностью парализованной и немощной. Оказывается, большего кошмара в жизни я не знала. Это граничило с диким ужасом…
Поджав губы, я неосознанно дернула носом. Когда же мысль дошла до мозга, я постаралась еще больше размять лицевые мышцы. И, о чудо, у меня на самом деле получилось. Постепенно во все лицо начала возвращаться подвижность и возможность нормально шевелить мускулатурой. Сколько прошло, точно не знала, но спустя какой-то промежуток времени я смогла сделать последний рывок и приподнять налитые свинцовой тяжестью веки. Было совсем не просто и дико мучительно, но я справилась. Ресницы дернулись, и в темной пелене появился белый просвет.
Тяжело вздохнув, но не теряя веры в собственные силы, я раз за разом продолжала повторять мигательные движения, пока окончательно не смогла распахнуть глаза. Вот только представшая перед слезящимися глазами картина никак не вязалась с моими мысленными предположениями. Нет, я, конечно, знала, что больницы бывают разные, но никогда не слышала, чтобы в госпиталях клали пациентов на пол, тем более таких важных, как я? У меня назрел очередной вопрос: где, черт побери, я нахожусь?!
Сложно было поверить в то, что президента после авиакатастрофы отвезут в настолько странное место. Морг приличнее выглядит, нежели то, что я видела сейчас. Стены, выкрашенные серебряной краской, когда-то вызывали восхищение. Но сейчас их покрывал толстый слой пыли, зеленые разводы грибков и неизвестного происхождения налет. Все это напрочь отбивало желание познакомится с данным помещением поближе. Но выбора у меня особого не было, потому приходилось рассматривать даже бурые следы от, предположительно, крови.