Подсознательно я старалась не отклоняться в поведении от заданной модели, но с каждым новым шагом делать это становилось все сложнее и сложнее. Отец начал что-то подозревать, когда на выходных я забыла помолиться перед едой и отдать дань уважения богу. Такие ошибки могли дорого мне стоить. Хорошо, что смогла вовремя сослаться на женское недомогание и стремление быстрее вернуться в постель, так как спина болит очень сильно и тяжело даже сидеть. Купился…
Праздник по случаю великого освящения решила пропустить точно так же. Просто не встав с утра из постели. Нужно срочно браться за рукописи и восстанавливать пробелы в памяти. Было не просто, но это приходилось делать ради того, чтобы не оказаться еще раз привитой той дрянью. Надеюсь, меня допустят в лабораторию отца, и я смогу изготовить антидот. Хотя, кого я обманываю, мне формула неизвестна. Все, что я знаю, эта гадость влияет на геном, ответственный за самосознание.
Из научного журнала, забытого папенькой, я смогла понять, что сыворотка, созданная церковью, направлена на создание идеальной расы людей. Без убийств, краж и негативного мышления. Не верится, что такое происходит. Данные проекты были запрещены во всех странах мира. Тайно, может, и разрабатывалось что-то, но полномасштабные исследования были под запретом. Тут же полигоном для ученых представала целая страна с кучей людей. Экспериментируй — не хочу!
Вот от такого волосы у меня на голове начинали шевелиться. На самом деле звучало не очень красиво. Только никто из жителей страны не понимал всей опасности экспериментов. Без строгого контроля и журналов учета могут произойти непоправимые генные мутации, повлекшие за собой либо бесплодие, как у совершенных особей, которые в девяносто девяти процентах случаев стерильны. Либо еще хуже – полное вымирание.
Я-то головой это все понимала, но вот принять на свой собственный счет не могла. И самое обидное, что, родившись в семье епископа, открыто выступать за прекращение этого не в силах. Отцу и так несладко приходится. Он старается, как может, чтобы дать мне лучшее образование и позволить занять более высокий пост в церковной иерархии. Оказывается, это я настолько наивна, что не замечаю сальных взглядов будущих епископов и служителей великой церкви. Бесит…
Эти вчерашние мальчишки бесят меня с того самого дня, как я открыла глаза. Видите ли, я так же, как и все, должна стелиться перед ними и ходить на цыпочках в ожидании милости. А я, зараза этакая, после перерождения едва не посылаю к демонам в бездну. Поэтому на меня открыли сезон охоты. Ну ничего, посмотрим, кто кого. Даже если я не могу изобрести антидот, я все еще остаюсь самым молодым доктором химико-биологических наук в области вирусологии и иммунологии. Так что я им всем покажу.
Ну ничего, самое главное — не опускать рук и бороться за свое место под солнцем. Не хотят пускать меня в науку, так я себе в стене брешь пробью. Моих наработок со студенческих годов хватит для того, чтобы заткнуть любые рты и показать кто тут «папочка»! Вот на этом и надо сконцентрироваться, а не на рассуждениях о том, что теократия — отвратительная вещь. Ни один политический режим не является идеальным. История тому пример…»
Кажется, я слишком долго просидела за текстом. Все журналисты уже вернулись. Только почему-то никто из них пока не рисковал и рта раскрыть. Они, словно примороженные селедки, таращились на меня и с непониманием наблюдали за тем, как я вопросительно вскидываю бровь. Что тут вообще происходит? Я читала все пару часов, а такое ощущение, что пропустила пару месяцев головокружительных событий. Боже, помоги мне уже разобраться со всем этим и не сойти с ума! Похоже, со столь непростой задачкой на повестке дня мне пора начинать принимать успокоительное.
Глава 26
Так хорошо начавшаяся трудовая неделя неожиданно превратилась в головную боль, каких поискать. Три штатных журналиста, нанятых мною, невероятным образом прознали о том факте, что та потерянная девица, за которой носятся наемники всех мастей, у них начальником сидит. И теперь вся троица наперебой убеждала меня, пустить сенсацию в печать, я же только крутила пальцем у виска и посылала их по матушке. До той поры, пока кто-то не объявил мне, что обломанный барон увеличил награду за мою голову до ста тысяч. Вот тогда-то я рухнула в обморок.