Глава 6
Зал заседания растворился и оставил после себя противный привкус гнили на языке. Я, человек из двадцать первого века, даже в страшном сне не могла представить, что во вселенной существует такое общество, как здесь. Рассадник кошмаров для любого адекватного человека, который хоть что-то смыслит за пределами собственной зоны комфорта. Но и другим никогда не придет в голову опускаться до столь диких норм и правил. Это же святотатство и насмехание над законом и порядком. Более логичного сравнения подобрать не получалось. Выходила сплошная нецензурщина.
По статусу выражаться так было не с руки, но в собственной голове я уже обложила короля по матушке и послала в пешее путешествие на четырех конечностях с явным эротическим уклоном. Серьезно… Как вообще можно так сильно верить в собственную очешуительность и не замечать, что любая собака, и та будет привлекательнее тебя. Злость нарастала, и мне хотелось рвать и метать. Но возможности пока не было. Тело все еще пребывало в отключке, и я в бестелесной форме скакала из одного воспоминания в другое. Правда, таких поучительных больше не попадалось.
Из затянувшегося кошмара меня выдернули достаточно грубо, но и на том спасибо. Наблюдать за тем, как мое новое тело избивают изо дня в день мне уже опостылело. Единственным светлым лучиком для несчастной был покойный муж. Но и того отобрали жадные родственники, перерезав мягкому и неконфликтному графу глотку на глазах у его супруги. А когда поняли, что молодая женщина не собирается следовать за почившим, сбросили ее с крепостного моста. Бедняжка, цепляясь за последние крохи разума, выкарабкалась на берег и потеряла сознание. Жадная родня посчитала это опасным, и после скорого лечения несчастную отправили отцу и объявили ультиматум, что за порченный товар требуют компенсации.
В отчем доме избивали бедняжку уже без особой осторожности. У тех был шанс нарваться на возмущения герцога, а вот его самого ничто не сдерживало. Над дочерью он мог издеваться, как заблагорассудится, дурацкие законы были на его стороне. Все это в совокупности и привело несчастную женщину на грань депрессии и лихорадки. Ничего удивительного, что второй раз проходить через такое она не захотела. Никто бы не полез в эту петлю снова.
Но сейчас меня волновала еще одна немаловажная вещь. Почему дочку герцога в ее собственном доме прислуга так неаккуратно трясет? Я понимаю, с женщинами тут обращаются из рук вон плохо. Равноправие — это отдельная тема для разговоров, а вот субординацию никто не отменял. Я из аристократок, а девицы, которые меня сейчас дергают в разные стороны, однозначно не принадлежат к этой касте. Так что я окончательно перестаю понимать, как тут все устроено. Но, кажется, посланная ко мне прислуга так просто отступать была не намерена.
Горничные, тряся и без того израненное, побитое и замерзшее до смерти тело, поволокли меня куда-то в другое место. Пунктом нашего назначения оказалась небольшая ванная комната. Ну как ванна… Деревянное корыто со скользкими стенками и неприятным запахом мокрого дерева. Господи, что это вообще такое? Не поверю, что герцог с братцем в таких же условиях изволят наводить марафет. Глаз у меня все же нервно дернулся, и мне захотелось отвесить девицам пару оплеух. У них хоть капля женской солидарности есть? Могли бы и пожалеть меня, точнее, настоящую владелицу тела. Видели же, что с ней происходит.
— Шевелись ты, малахольная, — меня огрели чем-то по пояснице.
От такой наглости я уже хотела возмутиться, но меня грубо вытряхнули из платья и толкнули к кадушке. Ударившись коленом о бортик, я почувствовала, как опять немеют ноги. Я же только-только пришла в себя. Тело еще даже до конца не отошло от всех потрясений. И с ним так обращаются. Ничего удивительного в том, что бедная вдова не смогла даже до двери добраться. В ней сил оставалось на три вздоха, а об этом даже никто не позаботился. Не уверена, что такую и в современном госпитале с того света вытащили бы, а тут дремучее средневековье какое-то.