Ослабление государственной машины, ослабление спецслужб и армии, которое закономерно последовало после распада СССР, грозило дать вторичные метастазы уже в новый организм - в новую Россию.
Путин одним из первых почувствовал эту страшную опасность.
Он понимал, что ситуация в Чечне грозит перекинуться на весь Северный Кавказ, а затем, при таком развитии событий, мусульманские сепаратисты при поддержке извне могли бы начать процесс отделения от России и других территорий.
Такой мощный взрыв сепаратизма внутри страны грозил ее окончательным распадом на несколько частей, религиозно-этническим конфликтом по всей территории, гуманитарной катастрофой гораздо большего размера, чем это случилось в Югославии... Этот сценарий прочитывался легко. Гораздо сложнее было найти в себе мужество и волю не допустить такого развития событий.
Путин обратился ко мне с просьбой предоставить ему абсолютные полномочия для руководства военной операцией, для координации действий всех силовых структур. Я не колеблясь поддержал его. Практически на моих глазах, за какие-то считанные недели, он переломил ситуацию в работе наших силовых ведомств. Каждый день он собирал их руководителей у себя в кабинете, каждый день вновь и вновь заставлял объединять все ресурсы силовиков в единый кулак.
Кстати, в этот момент я сознательно и целенаправленно начал приучать общество к мысли, что Путин - это и есть будущий президент. Газетные обозреватели были полны недоумений, сомнений, тревог: я в полном объеме доверял Путину то, что прежде не доверял никому. Каждую субботу он проводил встречи с силовыми министрами по ситуации в Чечне. Вел Путин и расширенные заседания Совета безопасности. Представлял интересы России на международном саммите в Осло. Вручал награды, принимал послов иностранных государств, делал все больше и больше официальных политических заявлений. Мне было очень важно, чтобы люди начали привыкать к Путину. Начали воспринимать его как главу государства. Я был уверен в том, что все идет правильно.
Чувство правоты, точного шага. Его ни с чем не перепутаешь.
Ситуация в Дагестане постепенно возвращалась в мирное русло, под наш контроль.
... Вот тогда-то и прозвучали страшные взрывы в Буйнакске, потом в Москве. Многоэтажный жилой дом на улице Гурьянова, через неделю - на Каширском шоссе. Затем последовал взрыв дома в маленьком провинциальном Волгодонске. Из-под обломков спасатели доставали тех немногих, кто остался в живых, доставали мертвые тела. Телевидение транслировало на всю страну непрерывный страшный репортаж.
Над страной навис настоящий страх. Люди не могли спокойно спать, ночами дежурили у подъездов своих домов, в панике срочно переселялись на дачные участки, бежали в деревни, к родственникам и знакомым, даже в другие республики СНГ.
... Расчет террористов был точен. Однажды, в Буденновске, в 1995 году, они уже применяли эту тактику. Только теперь их дьявольский замысел был еще страшнее: теперь они пытались взять в заложники не районную больницу, как тогда, в Буденновске, а целую страну. Они надеялись, что, устав от страха, ожидания, ужаса, государство отступит, оставит бандитов в покое, безропотно отдаст им Дагестан.
К счастью, этого не произошло.
Нашелся человек, который остановил страх. И этим человеком стал Путин.
Его жесткие заявления, подкрепленные началом военной операции на территории Чечни - бандиты будут найдены и уничтожены везде, где бы они ни находились, - стали главным политическим событием осени 1999-го. Путина упрекали за то, что он выражается грубо, резко, употребляет жаргон. Может ли премьер великой страны говорить такие недопустимые для него в любой другой ситуации слова: "мочить в сортире"? Но именно потому, что Путин в тот момент абсолютно не думал о своей репутации, о своем имидже, не надеялся на то, что его политическая карьера будет продолжена после чеченских событий, он нашел единственно правильный тон и правильные слова. В них была не ненависть к террористам, а презрение к ним. Не тревога, не озабоченность стали лейтмотивом этих выступлений, а холодная уверенность в своей силе настоящего защитника, мужчины.
... Именно эти заявления, порой далекие от дипломатического стиля, принесли Путину в короткий срок огромную популярность в России.
Он не рисовал образ врага и не пытался разжечь в россиянах низкие шовинистические инстинкты. Я глубоко убежден, что причина популярности как раз в том, что Путин сумел внушить людям надежду, веру, дать ощущение защищенности и спокойствия. Он не играл словами, он искренне
и твердо отреагировал на события, так, как ожидали от него десятки миллионов людей в России.
Путин дал людям обеспеченные государством гарантии личной безопасности. И люди поверили лично ему, Путину, что он сможет их защитить. Это стало главной причиной взлета его популярности.
Страна, загипнотизированная правительственными кризисами, давно не имела столь позитивной идеологии. И то, что создал эту идеологию молодой, только что пришедший во власть политик, произвело на всех очень сильное впечатление.
Путин избавил Россию от страха. И Россия заплатила ему глубокой благодарностью.
Но при этом нельзя забывать и о тяжких последствиях войны. Да, сегодня есть масса фактов, свидетельствующих о том, что во "второй чеченской" пострадали мирные жители. Люди потеряли свои дома, имущество, многие мирные чеченцы лишились жизни, здоровья. Однако должна ли российская армия нести ответственность за эту беду?
... Может ли кто-нибудь представить себе такую ситуацию, чтобы российские солдаты прятались в домах мирных жителей, стреляли оттуда по вооруженному противнику, подставляя тем самым своих женщин и стариков под ответный огонь? Думаю, никто.
Издали война видится совсем иначе. У нас, в России, практически все люди понимают, за что воюют российские солдаты. Почему они там воюют. Тем не менее кадры, которые день за днем в течение многих месяцев показывали телекомпании мира, убедили международное общественное мнение в том, что якобы идет агрессия против мирного населения, против народа. Повторю то, что говорил уже не раз, то, что российские представители объясняли западным партнерам тысячу раз: Россия воюет против агрессора - созданных на территории Чечни террористических банд, в составе которых множество наемников из арабского мира, из Афганистана, даже из Юго-Восточной Азии. Это хорошо вооруженная (порой по последнему слову техники), обученная армия убийц. Армия экстремистов, которые на самом деле не имеют ничего общего с подлинным исламом.
Вот передо мной наградные листы тех, кто воевал против экстремистов на территории Чечни и Дагестана.
Сержант Никитин Дмитрий Николаевич. Разведчик. На окраине поселка Тасута, в Дагестане, в жестоком бою был ранен его командир. Рискуя жизнью, сержант вынес раненого командира с поля боя. Удостоен звания Героя России.
Подполковник Стержантов Александр Линович. Командир группы разведчиков, вместе со своим отрядом захватил господствующую высоту на горе Чабан, в Дагестане. Группа боевиков, поддерживаемая огнем из минометов, гранатометов, снайперами, атаковала разведроту Стержантова. Бой длился четыре часа. Сорок один солдат был ранен, трое погибли. Александр Линович организовал выход своей группы из окружения, вынося тела погибших и эвакуируя всех раненых. Вызвал огонь артиллерии на себя. Прикрывая отход подразделения, подполковник вел огонь из автомата, пока последний солдат не оказался в безопасности. Он последним покинул поле боя. Подполковник Стержантов чудом остался жив. Удостоен звания Героя России.
Командир инженерно-саперного батальона майор Крюков Олег Васильевич. 5 сентября 1999 года в районе военного городка, около госпиталя, был обнаружен грузовой автомобиль, начиненный взрывчатой смесью. Полторы тонны взрывчатки. Майор Крюков провел инженерную разведку, обнаружил часовой механизм в машине со взрывчаткой и за пятнадцать минут до взрыва обезвредил его. Удостоен звания Героя России.