Владимир с самого утра прибыл на место, где они условились и обошел парк уже не один десяток раз. Он взволнованно смотрел вдаль, где замечал одиноких прохожих, но Софии не было. Порой ему казалось, она не придет, а тем паче не привезёт мальчика, опасаясь разоблачения, но сердцем он знал она обязательно появится. И он ждал, загодя представляя, что может сказать сыну, ведь для Алёши он чужой и больше всего хотел подружиться с ним. Когда возле моста появилась София, он было хотел подойти и встретить её, но понял что не должен подвергать их опасности и решил подождать в стороне. Рядом с ней шагал мальчик, он смеялся и что-то ей показывал, а она ему улыбалась. Владимир замер, неотрывая взгляда смотрел на них, всё в нём напряглось, ему захотелось подбежать и взять своего сына на руки. Но понимая, что порыв его любви испугает ребёнка, он сдерживался из последних сил. Они подошли ближе и Владимир в нетерпении направился к ним.
Заметив его София, следила за каждым движением, страшась сей встречи, а Алёша потянул её в сторону, замечая что-то интересное. Когда он подошёл, они остановились и мальчик удивленно осмотрел его, а затем под пристальным взглядом Владимира, опустил глаза. Он смущенно прижался ноге матери и она обняла его, пытаясь успокоить. Владимир с придыханием смотрел на них, держа себя на расстоянии, замечая как мальчик замер и несколько растерян.
- Алёша, это господин барон, - с улыбкой начала она, поглаживая сына на тёмным волосам. - Он наш друг!
- Здравствуй, Алёша! – Сказал ему Владимир и мальчик кивнул, удивленно посматривая на него.
- Владимир, я прошу тебя, - предупреждающе напомнила она, опасаясь как бы тот не наговорил ему лишнего.
- Может пройдемся, - Владимир указал в сторону и сделал шаг навстречу, оказываясь ещё ближе. – Алёша, хочешь я покажу тебе ничто интересное?
- Хочу, - звонко ответил он и они ему улыбнулись, отчего тот осмелев стал в нетерпении дёргать руку матери.
Владимир шёл поодаль и как бы ему не хотелось быть ближе, понимал, что знакомство с сыном ещё впереди. Вскоре они дошли до небольшого ручья, переливающегося в лучах полуденного солнца. Спадая с гладких камней, он образовывал маленький водопад и на месте падения воды, она пузырилась, превращаясь в белую пену.
- Алёша, пойдём я тебе покажу что-то, - Владимир протянул ему руку, ожидая с его стороны доверия и взаимности.
София улыбнулась и отпустила его. Мальчик с распахнутыми глазами, подошёл к нему и осмотрел с низу вверх, а затем несмело протянул руку. Осторожно Владимир повёл его в самому краю ручья и эта идея пришлась Алёше по душе. Он с интересом смотрел в прозрачную воду, а увидев маленьких рыбок указал на них.
- Рыбка, - пискнул он, - ещё …ещё одна…
- Смотри сколько их, - вторил Владимир, радуясь вместе с ним.
Налюбовавшись этим, они направились дальше. Алёша шёл держа за руку Владимира, отчего тот был горд и доволен, не скрывая счастливую улыбку. Его сын уже доверял ему и смело направлялся за ним, позволяя вести себя. В какой-то момент он остановился и присев рядом на корточки, стал смотреть на мальчика, желая разглядеть его лучше, насладиться его обществом. Он заметил глаза, точно такие же как у всех в семье Карамазовых, идущие по мужской линии от прадеда, губы с четкой линией и прямой нос, без намека на изменение. Маленькое и долгожданное счастье, стояло рядом, смотрело на него, не зная что он его плоть и кровь, они едины, они – отец и сын. Владимир кончиками пальцев провел по его нежной щеке, отчего Алёша заулыбался, рассматривая его. В ответ мальчик несмело коснулся ладошкой его щеки, заставляя улыбаться и казалось они без слов понимают друг друга. Они дошли до аллеи с цветами, Алёша увидев бабочек стал кружился вместе с ним, изображая одну из них.
Воспользовавшись моментом, Владимир взял руку Софии и посмотрел на неё с близкого расстояния. Это заставило её передёрнуться, закружиться и взлететь высоко, желая большего, чем несмелое касание.
- Что будет дальше? – Спросила она, избегая его взгляда.
- Как раньше уже быть не может, - со вздохом сказал он, смотря на Алёшу, играющего на поляне.
София направилась к сыну и остановилась под деревом, внутренний мондраж мешал здраво мыслить и самое страшное, что он прав – как раньше уже не может быть. Она пыталась представить, что всё будет как прежде: её борьба за свободу в доме Ярослава, за право на счастье, которого ей не видать и постоянное объяснение сыну, что отец его любит, просто сейчас он несколько занят. Ей становилось страшно от того, что Алёша с каждым днем всё больше понимает, тот кого он считает отцом, не играет с ним, не целует, не говорит слова любви и не обращает внимания.