- Уже проснулся? – Пролепетала она.
- Да, - прошептал он, проводя пальцем по её лицу, опускаясь к шее. – Как ты прекрасна. Иди ко мне…
- Как же я счастлива, лучше бы это не кончалось, - она потянулась к его губам и он навалился сверху.
- Скоро, поверь, моя любовь, я заберу тебя и нашего сына, - сказал он целуя шею, отчего она вытянулась сильнее.
Дорожкой из поцелуев он добрался до груди, что поднималась благодарно отзываясь под его влажными губами, а после нежная кожа живота вздрагивала от настойчивых губ и ласк. Руками он развел её колени и они послушно расположились по разным сторонам, позволяя ему уверенно опуститься губами к бедрам. Под её протяжные стоны, он долгими поцелуями терзал кожу, отзывающуюся на каждое прикосновение, дарующее блаженство. Она была свободна ото всего и мысли сливались в общем потоке, где не различимы свет и мрак, радость и тоска, в мире где только они не существует больше никого. Божественная музыка её голоса дарила ему удовольствие, ему хотелось дать еще больше и его уста новой жаркой волной обрушивались на ее нежную кожу.
Её пальцы утонули в черных прядях и с силой сминали их, когда его голова замерла внизу живота, а она вздрагивала и растворялась в потоке страсти. Он разместился между её ног, придавливая своим телом и она плотно обвила его в кольцо переплетая щиколотки на его поясе. В его безграничной власти, София внутренне воспаряла и замирала, желая его полностью, а от соприкосновения из бедер все в ней содрогнулось от переизбытка чувств. И от одного уверенного ими толчка, что он направил к ней она лишь громко застонала хватая воздух, точно утопающий. Его медленные движения, заставили её вторить им, а затем быстрые и ритмичные, ударяли по ней, что она едва могла пошевелиться под тяжестью тела. Он крепко сковал ей руки по разным сторонам и в быстром, а затем замирающем темпе поглощал её без остатка.
В её глубине была теплота и мягкость, точно уютный уголок обволакивал его со всех сторон, даруя успокоение и желание, обещая фейерверк наслаждений. Её воздыхания, смешанные с протяжными стонами, готовыми превратиться в крик, будоражили и воспламеняли его всё больше. Сильными движениями бедер он проникал в самую суть и смешивался с её душой, замирающей от быстроты и страсти. В глазах потемневших точно небо перед грозой, он читал неутоленное желание и его ритм становился ещё сильнее. София вскрикнула, не в силах сдержаться и ослабевшими пальцами со всей силы смяла собранную простынь. Она изогнулась и его руки обхватили её талию, его движения стали резкими и настойчивыми и в забытии она услышала его глухой стон, похожий на рычание хищника, поймавшего добычу. Горячей струей внутри неё распространился поток, исходящий от него и он разбил её и соединил, подарил невесомость в теле, мыслях и она точно заново родилась, а все проблемы показались сущим пустяком. Обессиленные и счастливые они лежали обнимая друг друга и их дыхание с шумом вырывалось из груди.
Удовлетворение успокоило их души и теперь счастье казалось накрыло их тонким, невесомым покрывалом и ничего вокруг не имело значение. София касалась губами его влажной кожи на груди, захватывая ртом жесткие волоски и испытывала от этого удовольствие. Затем она прижала его большую ладонь к щеке и чувствуя жар от неё, принялась целовать поднимаясь к плечу.
- Не куда тебя не отпущу, - с улыбкой сказал он, обхватывая её руками.
- Если бы не Алёша, никуда бы не уехала, - вздохнув ответила она. – Но мне пора…
- Когда мы увидимся? – Привстав спросил он.
- Как знать, что меня там ждет после моего побега и не запрёт ли меня Ярослав на веки вечные, - София огляделась в поисках платья.
- Ежели бы ты знала, как я хочу разобраться с ним. А ты даже не хочешь ответить почему же всё так вышло, - Владимир пытался поймать её бегающий взгляд, но она вместо ответа быстро подхватила одежду и принялась одеваться.
Он не хотел настаивать и не смотря на её просьбы, собирался встретиться с ним. Чувствовать себя точно преступник, крадущий чужое он не собирался, а жаждал поговорить по-мужски и во всем разобраться. Эти мысли преследовали его в течении нескольких дней, не давали покоя, невыносимы мысли, сын живет в чужом доме, а любимая женщина угнетена им, точно рабыня.
- Алёша называет этого негодяя отцом. Верно? – Неожиданно спросил он, помогая ей застегнуть крючки на платье.