- Доктора, - прикрикнул он, - чего стоите…
Разом все оживились, а он поднял Софию и понес наверх. Она выглядела бледной, казалось все силы выпиты из неё, а жизнь в хрупком теле замерла и растерялась в этом падении. Ярослав с мучительной осторожностью делал один шаг за другим, он думал и представлял, что ей больно, а сказать она не в силах. Вся его жизнь сосредоточилась в ней одной, в этом бессознательном теле, что покоилось в его руках и он бы предпочел поставить себя на её место. Казалось вся жизнь пронеслась перед его глазами, пока он дошел до комнаты, вспоминая их детство, планы и крепкую дружбу, где он её полюбил и не представлял себя без не. А теперь он винил себя, за её страдания и собственную несдержанность, хотя иначе он не мог, ведь она и ни разу не смотрела на него без ненависти. Ярослав положил её на кровать и взъерошив волосы, метнулся к окну в ожидании эскулапа. Хотя прошло не более получаса, а ему казалось целой вечностью дорога до её комнаты, а сколько еще ждать неизвестно. Он подошел к Софии и упал перед ней на колени, дотрагиваясь до её холодной руки пересохшими губами. « Прости, любовь моя, - шептал он, целуя пальцы, - я виноват, это моя вина.» Но она по-прежнему не шевельнулась и он сосредоточенно смотрел на её слабое дыхание, под легкой тканью платья, точно боялся пропустить хотя бы один вдох.
Прошло более двух часов, пока в комнату не постучал эскулап в сопровождении Лейлы и под яростный взгляд хозяина дома, в котором читался упрек за столь долгое ожидание, попросил оставить их с потерпевшей наедине. Стоило больших трудов заставить Ярослава покинуть комнату, сначала он наотрез отказывался оставлять Софию с кем бы то не было, а затем требовал от доктора немедля привести её в чувства. Но благодаря старанием Лейлы, он все же закрыл дверь с обратной стороны, оставаясь стоять в ожидании результатов.
Не в силах устоять на месте, Ярослав ходил по коридору и его шаги эхом звучали в тишине дома, отдаваясь беспокойством в чёрных глазах, бессмысленно блуждающих на стенах. Еле сдерживаясь, дабы не открыть дверь и не стребовать с эскулапа скорейшего выздоровления для Софии, он ненавистно смотрел на застывшую дверь. Остановившись подле неё, он прислушался, пытаясь понять что там происходит, но ответом служила тишина, невыносимо давящая на него. Он тяжело выдохнул, продолжая ходить по знакомому маршруту, чеканя каждый шаг, отдавшийся болью в сердце. Лишь только открылась створка двери и показался эскулап, Ярослав бросился к нему. Тот пригласил его зайти, дабы озвучить свои выводы и дать некоторые рекомендации.
- Итак, Ярослав Александрович, - начал он, снимая пенсне, - ваша жена получила сильный удар по голове, а также ушибы тела…
- Что с ней? Почему она лежит без сознания? – Перебил его Ярослав, находясь подле неподвижно лежащий Софии.
- Так я не закончил, - прочеканил эскулап, - ваша жена пробудет какое-то время в таком состоянии и я уверен не пройдет и суток, как она придёт в себя…
- Суток? – Он гневно бросил взгляд на удивленного доктора, а затем испуганно посмотрел на бледную Софию. – Почему так долго? Вы что-то скрываете?
- Бог с вами, Ярослав Александрович, ваша жена упала с высоты и получила сотрясение. Что же вы хотите от меня? – Тот недовольно поджал тонкие губы и закрыл свой саквояж, - терпение и только терпение. Здесь лекарство, как только она придет в себя, надобно дать в питьё.
Он указал на стол и вздохнул, глядя на обеспокоенного Ярослава, сидящего рядом с женой. Тот казался отрешенным ото всего и поглощен созерцанием дорогого ему человека, точно вся жизнь сосредоточена в ней. Пришлось повторить дважды, дабы обратить на себя внимание и попрощаться, загодя предупредив что в случае неизменности состояния до следующего вечера, немедля послать за ним.
Дверь закрылась и он остался с Софией, продолжая следить за каждым её вдохом, вглядываясь в бледное лицо, в котором не было признаков полноценной жизни. «Софи, любовь моя, - прошептал он, опуская лицо к её руке, лежащей поверх одеяла, - прости, любимая, ты самое дорогое что у меня есть.» Он прикоснулся губами к чуть теплой коже и поцеловал, чувствуя себя вором, вспоминая как такой же поцелуй заставил её оттолкнуть его, предпочитая упасть вниз. От столь страшных воспоминаний он поморщился, но тотчас осознал что она сделала это из-за любви к другому, где ему нет места. И ревность вновь пробудилась, точно ожившее животное после ранения, готовое смести на своем пути всех кто ему мешает. Болезненные воспоминания больно ранили его, он предстал София в объятиях барона, когда она не приходила на ночь, даря ему себя и желваки заиграли на смуглом лице, а глаза не переставали следили за её дыханием.