- Моя госпожа, - не выдержив её страданий Амадеус метнулся к её ногам. – Скажите хоть слово.
Она молчала, всё также смотря в одну точку. Стоя перед ней на коленях, он взял её руку и с силой прижал к губам и покрыл поцелуями податливую руку.
- Выход есть всегда, правда? - Кивая головой, прошептала она, не обращая внимания на управляющего.
Анна резко поднялась и медленно подошла к окну, окрылённая нежданной мыслью. Ничего не понимая Амадеус поднялся на ноги и замер, боясь нарушить ход её мыслей.
- Ты мне поможешь. Владимир не посмеет более так со мной поступать, - выдавила она.
- Что случилось? – Он подошёл к ней, сдерживаясь, дабы не заключить в объятия.
- Владимир будет сожалеть, страдать и останется со мной, - в такт своим мыслям кивала она. – Ты мне поможешь.
Вдыхая он слегка коснулся её плеча. Анна резко повернулась, в её глазах горела надежда, точно спасение, и ничего не оставалось Амадеусу как мысленно согласиться помогать ей о чём бы она не попросила.
- Что я должен сделать? – Послушно спросил он.
- Завтра Владимир намерен ехать к исправнику, дабы заявить о покушении. Как оказалось это цыган стрелял в него… и всё из-за этой девки, - ухмыльнулась она, нервно расхаживая по паркету. – Он хочет, чтобы я рассказала как заплатила ему, якобы за шантаж и так он разбогател, чтобы надолго упрятать его на каторгу. И всё это, дабы остаться с этой мерзавкой. Ты понимаешь, что это значит?
- Да, Анна Сергеевна, - вздыхая кивнул он.
- Но я не позволю так осрамить себя. – Решительно заявила она, - я придумала, как его остановить.
Долго Анна делилась своим планом и давала наставления управляющему как быть и что делать. Он же в свою очередь ручался, что сделает всё в лучшем виде.
Глава 27.
Любовь – как дерево; она вырастает сама собой, пускает корни во всё наше существо и нередко продолжает зеленеть и цвести даже на развалинах нашего сердца. Виктор Гюго.
Рано утром Владимир ждал Анну в гостиной. Он отказался от завтрака, ведь сейчас как никогда было важно заявить на цыгана и забрать Софию. Он прождал два часа, но никто так и не пришёл, а на вопрос не проснулась ли хозяйка, камеристка отвечала, что та ещё почивает. Когда часы пробили восемь, Владимир решил подняться и наконец поторопить Аннет.
- Анна Сергеевна… - испуганно бросил ворвавшийся в гостиную Амадеус.
- Что? Что с ней? – Непонимающе Владимир замер перед управляющим.
- Идёмте, - махнул тот рукой, - она без сознания…
Не мешкая оба бросились наверх, а испуганная челядь провожала их испуганным взглядом. Дверь в спальню была приоткрыта, где Дарья сидела рядом возле хозяйки и пыталась привести в чувство.
- Что с ней? - Владимир подошёл к Аннет, замечая изрядную бледность.
- Ох, за красоту пострадала, горемышная, - причитала служанка, смахивая слезу со щеки.
- Уксуса видать выпила, слишком много. Дарья вот нашла, - Амадеус поставил на столик пустую склянку.
- За эскулапом немедля, - скомандовал Владимир.
- Уж послали-с, - понуро отозвался тот.
В ожидании все находились подле Анны, а она лишь тяжело вздыхала и приоткрыв сонные веки. Сей случай перечеркнул план Владимира, он с подозрением бросал взгляд на больную, понимая что теперича не сможет требовать от неё показаний против цыгана. И сколько пройдёт времени, прежде чем та поправится неизвестно, а оно дорого как никогда. Приехавший эскулап, попросил всех выйти, а сам принялся осматривать больную. Казалось весь дом замер и никто не смел нарушить тишину, где у каждого были беспокойные мысли. Доктор нашёл Владимира в гостиной, спешил успокоить и дать рекомендации относительно лечения.
- Благо обошлось, - заключил тот. – Знаете ли, могло быть и хуже.
- Понимаю, - вздохнул Владимир. – Но как её самочувствие?
- Пока ей не надобно много говорить, - ответил он. – Вот, для лечения ожогов.
Снимая пенсне, доктор положил на столик флакон с прозрачной жидкостью. После пожелав скорейшего выздоровления, покинул Карамазово, оставляя его обитателей. Владимир нехотя поднялся в будуар Анны, дабы самому убедиться, что с ней всё в порядке. Выпроводив служанку, он окинул её взглядом и осторожно сел рядом.
- Володя, - с улыбкой прошептала она.
- Не нужно ничего говорить, - отозвался он, понимая что в ближайшее время он обязан быть подле жены. – Мы потом поговорим.
- Я люблю тебя, - выдавила она и поднесла пальцы к шее.