— Придется перелезать, — проинформировала я отважного напарника.
— А как же ты обратно? — осипшим голосом спросил он. Характерно, что он ни на минуту не усомнился, что перелезать придется именно мне, а не ему, к примеру.
— Не знаю, — я пожала плечами, отчего Миша покачнулся и чуть не упал. Во избежание падения с высоты Мишиного роста, я подтянулась на руках и уселась на забор верхом. Миша с видимым облегчением вздохнул и уже вполне бодрым голосом пожелал мне успеха:
— Я подожду тебя в машине, Сашенька. В случае чего — зови на помощь.
— И ты придешь? — спросила я с сомнением.
Миша не ответил.
Бывают же на свете отважные люди! Больше мне не хотелось с ним разговаривать, к тому же сидеть на заборе было холодно и жестко, поэтому я осторожно легла на живот, перевалилась внутрь, потом повисла на руках и плюхнулась вниз.
В принципе все прошло нормально. Даже отлично.
Учитывая мою везучесть, внизу вполне могла оказаться куча металлолома с острыми краями, или бетонные плиты, или еще какая-нибудь жесткая дрянь. Но я упала в снег, чему несказанно обрадовалась. Радость моя, впрочем, была недолгой — сидя по уши в снегу, я вдруг со всей очевидностью поняла, что теперь я вряд ли могу назвать себя свободным человеком. Свобода осталась там, с Мишей, за забором. Если все нормальные люди стремятся убежать из тюрьмы, то я зачем-то с нечеловеческими усилиями следовала в прямо противоположном направлении.
Вообше-то, я никогда не отказываю себе в удовольствии, сидя в голоде, холоде и темноте, поругать себя за идиотизм, но сейчас я не успела как следует предаться печали и самобичеванию — меня отвлекли: где-то вдалеке загорелся огонек и послышались голоса. Туда я и пошла, причем вело меня не столько чувство долга и даже не желание показать этому жалкому трусу там, за забором, как надо совершать подвиги, а дурацкая надежда на то, что где огонек, там и тепло, а где тепло, там и люди добрые. Увы, но моя филологическая мама слишком часто читала мне, маленькой наивной девочке, сказки и добилась-таки того, что я полюбила сказочных героев, поверила им. А они все, как зомби, увидев огонек, бежали к нему. И вот результат — я иду незнамо куда и явно нарываюсь на неприятности.
Огонек погас так же неожиданно, как и зажегся, и темнота навалилась на меня с удвоенной силой. Теперь я уже совсем ничего не видела и брела вперед (хотя, может быть, и назад — в темноте разве поймешь?) безо всяких ориентиров.
Если бы я шла быстро, то непременно разбила бы лоб о неожиданно возникшее на моем пути строение. Глубокий снег опять спас меня от тяжелой травмы — из-за него скорость моя была совсем невелика. Но лбом я все же стукнулась, хотя и не сильно. Обойдя вокруг дома, или коровника, или барака, или… что еще бывает?., я окончательно вымоталась и присела отдохнуть у его стены и обдумать план дальнейших действий. План не давался, то есть не складывался. Запрокинув голову, я занялась изучением звездного неба и пришла к выводу, что зимой оно значительно менее привлекательное, чем летом, — звезды какие-то мелкие, тусклые, холодные и вообще паскудные, как сыпь во время ветрянки. Но, разглядывая небо родины, я вдруг заметила прямо над собой тоненькую полосочку света. Даже не то чтобы полосочку, а так, еле видимую щелочку, и не то чтобы света, а скорее полумрака, но на фоне окружающей полной тьмы она выглядела приветливо и притягательно. Я не стала противиться ее зову и, вскочив на ноги, прильнула к щелке. Оказалось, что свет пробивается из-под деревянной ставни, закрывающей маленькое зарешеченное окошко. Ставня была прибита к стене намертво, но она треснула посередине, и образовался просвет шириной в полсантиметра. Надо сказать, впервые в жизни я пожалела, что не похожа на рыбу «телескоп», у которой глаза неприлично торчат из ее рыбьего лица. Очень удобно — сначала плывут глаза, потом опять глаза, и только потом уже остальная рыба. Такое лупоглазое чудовище живет в нашем редакционном аквариуме, и зовут его Виталий Алексеевич. Примечательно, что в нашем аквариуме не может жить никто, кроме Виталия Алексеевича, — все попытки запустить туда еще каких-нибудь рыбок оканчивались плачевно — дохли моментально. Вывод прост: острота и выпуклость зрения идут бок о бок с умением выживать в экологически гиблых условиях.