У меня не было таких красивых глаз, как у телескопа, а потому увидеть мне ничего не удалось. Зато я кое-что услышала.
В доме были люди, и они разговаривали. Слов я не разобрала, но уловила интонации. Сначала до моего правого уха, прижатого к щели, донеслось монотонное «бу-бу-бу-бу» — говорил явно мужчина. Потом встряла женщина — она чем-то возмущалась и предпочитала изъясняться на повышенных тонах. Далее послышался глухой мужской голос, потом — женский смех… Интересно. Я пошла вдоль дома в поисках другой щели и нашла ее! Но по дороге я совершила еще одно важное открытие — нащупала дверь. Дверь была железная, и на ней висел огромный амбарный замок.
С новой позиции (через новую шель) я увидела очень занимательную картинку: в глубине помещения стоял стол, на нем — настольная лампа, а вокруг стола сидели трое мужчин и две женщины. Одеты они были по-рабочему — в телогрейках, тулупах и спецовках, но даже издалека не производили впечатления строителей или фермеров. Было в их облике что-то неправильное, нелогичное. Странно выглядела норковая накидка, закутывающая шею одной из женщин, в сочетании с телогрейкой. Не очень гармонировала женская ажурная шаль с тулупом одного из мужчин. Одна из женщин все время по-балетному отводила руку в сторону и вяло помахивала ею — нет, точно не доярка.
Лампа освещала только стол и небольшое пространство около него, и понять, что это за помещение, было трудно. Но складывалось впечатление, что все, сидящие за столом, что-то усердно рассматривают на его поверхности…. Да, точно, судя по жестам, компания играла в карты.
Я тяжело задумалась. Странные, по-клоунски одетые люди сидят в холодном (судя по тому, что все они в верхней одежде) помещении, мирно играют в карты. Снаружи — замок, вокруг — забор, а вдоль забора ходят вооруженные охранники. Что бы это значило?
Собственно, я пришла сюда искать несчастных собак — голодных и замерзших; я даже подготовила себя морально к тому, что найду горы собачьих трупов, но то, что я увидела, никак не вписывалось в придуманный мною сценарий.
Сбоку от меня опять зажегся огонек, и я наконец смогла разглядеть, куда меня так влекло последние полчаса. А влекло меня к покосившейся сторожке, или, как говорят иногда, к бытовке — в городах в подобных сооружениях обычно переодеваются строители, а в садово-огородных товариществах в них хранят лопаты. Сторожка, судя по всему, была пристроена к забору снаружи, но попасть в нее можно было только изнутри, войдя через ворота на охраняемую, огороженную забором территорию. Вероятно, поэтому охранники время от времени совершали внешние обходы. Сейчас оба охранника стояли на железном крылечке сторожки и подслеповато щурились.
— Колотун, — глубокомысленно заметил один из них. — Че-то я…
— Давай-давай, — подтолкнул его другой. — Погрелись уже. Не зли командира.
Вид у них был скорее жалкий, чем страшный. Одинаковым жестом натянув шапки поглубже, они побрели в темноту. Я побежала за ними.
Они дошли до ворот, долго возились с запорами, брякали ключами и лениво переругивались. Из их обрывочных реплик можно было заключить следующее: в сторожке сидит некий страшный шеф, который принуждает их совершать постоянные вооруженные прогулки вокруг территории, огороженной забором.
Вернувшись к сторожке, я заглянула в окно. В ней спиной ко мне сидел мужчина внушительной комплекции — на глазок килограмм под сто весом. Сказать о нем что бы то ни было еще не представлялось возможным, потому что сидел он неподвижно и лицо свое тщательно скрывал.
Я проторчала у окна минут двадцать в надежде, что он повернется, но мужик не шевелился.
Вскоре появились охранники, с громким топотом поднялись на крыльцо, отчего сторожка затряслась, как стакан в едущем поезде. Я своевременно спряталась и дождалась, когда они войдут внутрь. После этого, метнувшись к окну, я смогла насладиться только их синими мордами — командир по-прежнему сохранял неподвижность и демонстрировал мне только затылок и упитанную спину.
Между тем ноги мои уже потеряли всякую чувствительность по причине низкой температуры окружающей среды, и самое время было подумать о возвращении домой. Но как? Впрочем, особого выбора не было, и я решила дождаться очередного выхода в свет охранников.
На этот раз они засиделись в сторожке и выскочили на крылечко виноватые и взъерошенные, понукаемые выкриками изнутри.
— Давай, Евгений, шевелись! — неслось из сторожки. — Давай, давай.