— Что бы ни происходило в редакции — не суетитесь. И не спешите с выводами и тем более с решениями. Все будет хорошо.
Я оглянулась, но он сидел в прежней позе, не поднимая головы.
Сидеть и дожидаться новостей на рабочем месте — занятие изнурительное и тягостное, поэтому я наврала Майонезу, что в МУРе — страшно важный брифинг, и поехала к Васе. Дежурный в пятом подъезде по-свойски подмигнул мне и, со словами: «Приехали, уже приехали», галантно распахнул передо мной дверь. В убойном отделе, однако, я никого не застала. Точнее, никого из сотрудников. Зато около батареи в картонной коробке мирно спал и похрапывал во сне рыжий щенок. Само по себе зрелище трогательное, но, вместо того чтобы умиляться, я замерла на пороге в полном недоумении и даже в тревоге.
Щенка, который храпел в коробке у батареи, звали Георгин, а по-простому — Гоша. Неделю назад мы вместе с ним встретили Новый год на одной гостеприимной даче, где Гоша и остался для последующей передачи «в хорошие руки».
Как, хотелось бы спросить, Гоша оказался в МУРе? Арестовали? Проходил свидетелем по делу? Явился с повинной?
Первое, что пришло мне в голову: Вася, ведомый тупой ревностью, выследил меня, втерся в доверие к Вениамину Гавриловичу и забрал у него Гошу. Зачем? Не знаю, но капитан Коновалов регулярно совершает поступки, в которых нет ни малейшего смысла. Щенка у Ильина он мог забрать просто из вредности.
Только вот… Если под «хорошими руками», куда был отправлен Гоша, Ильин подразумевал руки капитана Коновалова, то непонятно, почему Вася целую неделю молчал о своем приобретении? Если же щенок появился здесь сегодня, то, хотелось бы узнать, где он провел последнюю неделю и почему решил поменять свое место жительства и переехать в картонную коробку, расположенную в отделе по расследованию убийств?
— И что это ты здесь отсвечиваешь? — Вася вынырнул из темноты коридора.
— Вась, — я постаралась, чтобы мой голос звучал ласково и проникновенно. — Это твоя собака?
— Типа того. — Вася с хрустом потянулся и, глядя на щенка с несвойственной ему нежностью, добавил: — Вот, имя придумываем. Хотели назвать Сережей, в честь товарища полковника Зайцева, но не рискнули. Ты какие еще хорошие собачьи имена знаешь?
Я присела на корточки около коробки.
— Имен собачьих много, но, видишь ли, этого шенка две недели назад назвали в честь следователя прокуратуры Георгия Малкина. И он на свое имя, кстати, отзывается.
— Кто, Малкин? — тупо спросил Вася.
— И Малкин тоже, — кивнула я. — И этот. Вот, смотри…
И я тихонечко позвала: «Го-ша!»
Гоша бодро, как будто и не спал, вскочил, завилял хвостом и полез ко мне целоваться.
— Ха! — Вася недоверчиво хмыкнул. — Я так тоже могу.
— Как? — уточнила я, в то время как Гоша слизывал с моего лица остатки утреннего макияжа.
— А так: подкрасться к собачке и гаркнуть у нее над ухом что-то. Конечно, животное проснется. Хотя потом, наверное, будет всю жизнь заикаться.
— Перестань, Вась, — я оторвалась наконец от Гоши и села за стол Леонида. — Перестань. Я не кричала, а тихонько позвала. Он откликнулся, потому что привык уже к своему имени. Верь мне. Имя, кстати, придумала не я, а вахтер газеты «Новости» Михаил Степанович.
— Это твой Гоша?! — наконец въехал Вася. — Твой?
— Да. Был мой. Теперь, оказывается, твой. Хотелось бы понять — как это получилось?
Вася вскочил и принялся нервно расхаживать по кабинету, бормоча, при этом: «Ах, вот оно… так-так-так… возможно, что… но тоже зацепка…»
Он так увлекся беседой с собой, что мне пришлось вмешаться и напомнить о своем присутствии:
— Вась, я тебе не мешаю?
Он посмотрел на меня раздраженно, но шастать по кабинету перестал.
— Кому ты его отдала?
— Одной зоозащитной организации, — не знаю почему, но мне категорически не хотелось называть Васе фамилию и место работы Вениамина Гавриловича. Вот не хотелось, и все тут.
— Поподробнее, — потребовал Вася.
— «Фауна», добровольная общественная организация, спасают кошек и собак. Им можно отдать животное, а они найдут ему хозяина.
— И как фамилия?.. — Вася смотрел на меня, как на врага. — Ну?
— Чья фамилия? — я продолжала прикидываться.