Огурцов молчал.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Василий. — Я-то считал, что ты человек практический и от хорошей сделки не откажешься. Условия такие: либо ты каешься, и тогда я договариваюсь о четырехместной камере, сам привожу тебе классного адвоката, Гоша тебя проводит по делу как второстепенную фигуру, и все основное сваливает на шефа твоего и на Морозова. Он же сдаст тебя с рук на руки своему судье, ты знаешь, у него хорошие связи в судах. Вариант другой: ты молчишь, как дурак, и тогда проходишь по делу организатором похищения людей, подозреваемым в убийстве подельника…
— Вот этого — не докажете, — прохрипел Огурцов.
— Не докажем, — легко согласился Василий. — А может, и докажем. Мотив-то был — все деньги себе захапать. Не суть. Если доказательств не хватит, то такое подозрение наверняка украсит дело и настроит судью на кровожадный лад. Судью, кстати, мы подберем строгого, если, конечно, ты до суда дотянешь. Потому что во время следствия будешь ты, Петюня, проживать в камере на шестьдесят человек, тьфу, то есть что это я? Не человек, а уголовников. Как они ментов любят, ты знаешь.
— Предполагается, что я должен тебе верить, — медленно проговорил Огурцов.
— Не надо, Петя. Ты меня не первый год знаешь. Наверное, есть и у меня недостатки, хотя я лично пока не замечал. Но то, что я слово держу, тебе каждый скажет. Мы тебе поможем, но только при условии, что ты поможешь нам. Не просто все расскажешь, но и поможешь.
— Мне надо подумать, — уже безо всякой агрессии попросил Огурцов.
— A-а, это я понимаю. Сам любитель. — Василий уселся на диван и с видом мученика «начал ждать». Гоша показал ему глазами на дверь, и они вышли в коридор.
— Молодец! — похвалил Гоша. — Врал, как песню пел.
— Я и вправду ему помогу, — возразил Василий. — Все-таки не посторонний человек, хотя и гад.
— Да нет, — отмахнулся Гоша, — я об убийстве Морозова. Ловко ты ему чужое шьешь.
— Грех было бы не воспользоваться, — улыбнулся Василий.
В коридор выглянул Огурцов.
— Ладно, уговорили, — мрачно сказал он. — Пишите телефон. Вам ведь доказательства на него нужны, я правильно понял? Тем более что человек он влиятельный, с большими связями.
— Умник! — Василий послал Огурцову воздушный поцелуй. — Нам надо его с поличным взять. Давай, родной, оговорим подробности операции…
…Через полчаса Огурцов звонил по телефону шефу. Он был бледен, руки дрожали, но роль свою он сыграл неплохо, даже натурально:
— Алло. Это я. У нас неприятности. Евгений… да, охранник, сломал ногу. Плохо сломал, со смещением. Не знаю, говорит, с лестницы свалился. И Кирилл его увез в больничку и категорически отказывается возвращаться туда один. Не знаю! Ну, такие вот пуганые, других-то нет… Нет, выбраться они не выберутся, но и без еды-питья долго не протянут… Вот, я собрался поехать, но… Да, дело в том, что у меня тоже проблемы. Нет, нет. Касается моих прошлых дел. Нет, служебное расследование. Дело одно закрыл, хотя не следовало бы. Да. Меня пасут. Еще вчера заметил и через ребят выяснил — что, почему… Точно, за то дело, которое закрыл. Что, что! Взятку будут шить. Да.
Он помолчал, послушал и опять быстро заговорил:
— Нет, я ничего не предлагаю. Наоборот, я не могу придумать, как теперь быть. Да, да, деньги по идее должны прийти завтра… А как? Не-ет, вам я этого не предлагаю, но… Кого же я найду, когда за мной… У меня надежных людей нет… Думаю, не сложно. Там всего и делов-то — вывести их под дулом пистолета из дома и отвезти в лесок подальше. Сами поедете? Не советовал бы. Да, делать нечего.
Огурцов повесил трубку.
— Молодец, — похвалил Василий. — А чья это дача?
— Его, — ответил Огурцов.
— На него и записана?
— Нет, записана на его тетку. Он осторожный человек.
— Неужели ты всерьез надеешься, что он туда поедет? — спросил полковник Зайцев, только что появившийся в кабинете. — Ведь главным в его гениальной комбинации было как раз то, что никто из заложников его не видел.
— Поедет, — вяло сказал Огурцов. — Загримируется и поедет. Ему сложнее будет разбираться с одиннадцатью трупами, когда они все перемрут от голода и жажды. Вот и вяжите его с поличным.
— А кто будет получать деньги? — спросил Зайцев.
— Деньги будет получать не он, а подставное лицо. — Огурцов усмехнулся. — Вот с кем вы намучаетесь. Редкая гнида. Поляк литовского происхождения. Счет открыт на его имя. Кстати, шеф сегодня ждет его звонка.
Зайцев понимающе кивнул и пошел к себе — звонить прибалтийским коллегам, просить, умолять, договариваться. На долю Василия выпала задача посложнее — уговорить недавних пленников барака вернуться в место их заточения. Внутренний голос подсказывал ему, что услышать однозначное «да, когда ехать, начальник?» он может только от Коли Бабкина. Но ошибся. Маша Зуб не просто согласилась, но и несказанно обрадовалась предложению. Когда Василий позвонил Зубам, она взяла трубку и засыпала его вопросами: