— Зачем же ты опять развелся? — спрашивал Леонид. — Уж не худеть ли собрался?
— Боже сохрани! — пугался Василий. — Просто достиг такого уровня, когда одна жена прокормить меня не может.
Леонид жениться категорически отказывался и толстеть тоже, мотивируя это тем, что его утонченная душа просто умерла бы от страха в таком огромном и запущенном теле, как у Коновалова.
— Она бы металась там между желудком и глоткой и выла, — говорил Леонид Зосимов. — В таких грудах мяса, как у Коновалова, может жить только маленькая, жирненькая и неповоротливая душонка. Упала на дно — и дрыхнет.
Короче, у членов опергруппы были давно сложившиеся прекрасные отношения.
К радости старшего в группе Василия Коновалова, на место кражи выехал следователь прокуратуры Георгий Малкин по прозвищу Песенник МВД СССР. Прозвище это Георгий, а в просторечье — Гоша, получил еще в далекие советские времена за свою страсть к прикладной поэзии. Любое уголовное дело, ставшее предметом Гошиного профессионального интереса, вызывало у него прилив вдохновения, и на свет рождались стишки и песенки. Свой творческий метод Малкин называл «стилизацией», потому что при сочинении стихов в качестве исходника активно использовал как классические стихотворные произведения, так и тексты популярных песен.
Василий не относился к поклонникам Гошиного таланта, и каждый раз, когда Малкин с выражением зачитывал коллегам что-нибудь новенькое, капитан Коновалов выпучивал глаза, шумно дышал и хватался за голову. Леонид, наоборот, буйно веселился и хвалил Гошу за творческий дар, хотя каждое стихотворение следователя вызывало у него множество вопросов, которые он прямо на месте пытался прояснить.
Последний Гошин шедевр, как всегда, вызвал серьезную дискуссию среди сотрудников отдела по расследованию убийств. Звучал он так:
— Фамилия твоего дяди — Раскольников? — спросил Леонид.
— Нет, его фамилия — Кирпичев, — ответил Гоша. — Собственно, он и не дядя мне вовсе, а так, посторонний дядька, но в творчестве такие преувеличения допустимы.
— Врет он, — вмешался Василий. — Кирпичеву дали двенадцать лет, но эта цифра в его идиотский стишок не влезала. И не искали мы его три дня — сразу повязали. Впрочем, в Гошиных частушках никто правды и не ищет.
— Стихи, Василий, пишутся не для правды, а для эстетического удовольствия, — обиделся Гоша.
О пропадающих семейных парах Гоша пока ничего не написал, кроме: «Наступает Новый год, кто сегодня пропадет?» Он говорил, что тема сложная, скользкая, противная, но замыслы есть, идеи роятся, рифмы на прашиваются.
Гоша — низенький, толстенький и бесцветный, был особенно недоволен осмотром квартиры Кузнецовых:
— Почему не взяли аппаратуру? — недоумевал он, часто-часто моргая рыжими ресницами. — Она сумасшедших денег стоит! Я бы взял.
— Бери, Гоша! — Лейтенант Зосимов всегда проявлял невиданную щедрость в недограбленных квартирах.
— Чего ты удивляешься? — Василий попытался оторвать от пола тяжеленную стереосистему. — Они не берут крупногабаритные ценности, это как раз понятно.
— А хозяева, которые всегда пропадают бесследно, — это, по-твоему, малогабаритные ценности? Или здесь жили лилипуты? — Малкин был настроен на склочный лад. — Ну, куда опять делись хозяева?
— Не всякий хозяин — ценность, — философически заметил Василий, — не говоря уже о том, что редкий хозяин весит больше этого музыкального центра, а таких мелких следователей, как ты, Гоша, за один музыкальный центр кучку надо.
— Кучку? — Малкин вытянул ногу и внимательно осмотрел ее, видимо полагая, что величина объекта определяется длиной ног.
— Ну, полдюжины, — поправился Василий.
— По ценности товара? — Малкин, выгнув грудь колесом, двинулся в сторону Коновалова. Выглядело это забавно — что-то вроде схватки мопса с волкодавом.
— Нет! — Василий замахал руками. — Нет, Гоша, нет! По весу.
Вопрос же, который и оперативники, и следователь, и муровское руководство регулярно задавали: «Куда хозяева делись?» — опять повис без отвела.
Первые три пропажи оперативники мучительно старались логически объединить, искали связи одного пропавшего бизнесмена с другим — то ли родственные, то ли деловые. Пытались связать их жен, матерей, друзей. Ликовали, как дети, когда выяснилось, что первый пропавший учился на одном курсе с бывшей женой третьего, правда, сам третий исчез не с ней, а со своей следующей женой. После загадочного ограбления и исчезновения четы Кузнецовых опергруппа вынуждена была признаться сама себе, что знакомство первого с бывшей женой третьего — простое совпадение.