— Через недельку, если ничего не произойдет…
И дня через два кто-то из его сотрудников звонил и устраивал скандал: почему не забираете заключение, оно лежит, а вас нет…
— Тут сегодня к вечеру привезут один кусок железа, — в тон Шульге сказал Чумаков, — в крайнем случае — завтра утром. Надо бы…
— Когда привезут, посмотрим, — лениво улыбнулся Шульга. — Поглядим, что вы там наварили.
Когда Чумаков вернулся к себе, Кравца в кабинете все еще не было.
“Заседают”, — подумал с горечью Чумаков. Ему-то казалось, что он вышел на самое перспективное направление — аппарат, человек, который его похитил, который, судя по всему, вскрывал сейфы… А оказывается, есть что-то гораздо более важное. Что же это могло быть?..
То, что произошло в этот день, в момент разрушило все построения Коли Осецкого, и теперь в кабинете Малинина сидели пятеро. Павел Николаевич — за столом, рядом с ним Коля с бледным и взволнованным лицом, а у стены два сотрудника Центрального райотдела милиции и между ними здоровенный парень в джинсах и цветной майке, из которой выпирали бугристые голые плечи.
С Женечкой Дмитриевым приключилась неожиданность. У книжного магазина, возле которого собиралась толпа филателистов, к нему внезапно направились двое, взяли под руки и быстро пошли. В первую минуту Коля подумал, что эти двое и есть загадочный Дмитриевский контакт, но, когда тот начал упираться, Коля понял, что происходит. Он позволил оперативникам отвести Дмитриева квартала за три, а потом остановил их и представился. Ребятам из Центрального райотдела, конечно, не понравилось это вмешательство, но они все же согласились доставить задержанного сначала в областное управление. Сработал авторитет Малинина. Коля был огорчен и раздосадован — райотдел нарушил всю игру. А услышанное в кабинете Малинина и вовсе выбило Осецкого из колеи. Оказалось, что двадцать седьмого июня Евгений Дмитриев вместе со своим дружком Максимом Морозом пытался похитить радиоприемник из “Волги”, принадлежавшей приезжему профессору Банщикову. Профессор-москвич с семьей путешествовал на машине и сделал остановку на Бугазе. Машина профессора имела противоугонную сигнализацию, и, когда парни попытались открыть “Волгу”, взревел сигнал. Взломщики кинулись наутек, но один из них был задержан тут же, а второму удалось скрыться среди огромного количества отдыхающих. Почти месяц задержанный — Максим Мороз, двадцати лет, учащийся пищевого техникума — молчал, не называл своего сообщника. Потом не выдержал и признался. Они были на Бугазе большой компанией, выехали туда с ночевкой и на второй же день попытались совершить взлом машины. Остальные участники поездки ничего о происшедшем не знали…
Ни фамилии, ни адреса своего сообщника Мороз не знал, назвал приметы, имя, сказал, что его можно найти на филателистическом “пятачке”. Тут его и взяли в первый же день поиска.
Таким образом, участие Дмитриева в шиловском ограблении отпадало само собой. Сидеть ему предстояло, к счастью для него, за другое.
— Ладно, товарищи, берите своего “деятеля”, извините нас за вмешательство, недоразумение вышло, — сказал Малинин. И все трое ушли, оставив Колю в состоянии легкого шока.
Малинин переживать Осецкому не дал:
— Ты мне вот что лучше скажи: ты выяснял по прочим нашим шиловским контактам — что там?
— Я сейчас.
Коля действительно обернулся мгновенно — сбегал за папочкой, раскрыл ее, выстелил стол бумагами.
— Вот. Шумский. Это грузчик, сидевший, помните?
— Помню, помню.
— В ночь ограбления в Приморске был на работе — третья смена. Отлучка исключена, у них конвейер, а он на складской приемке.
— А по Шиловску?
— Тоже отпадает. Он в это время…
— Ладно, — остановил его Малинин. — Отпадает так отпадает. Кто там у нас еще?
— Сидоренко, эта продавщица. И Шаимский — зав. отделом из гастронома семнадцать. Тоже все чисто. Хотя подозрительные контакты у нее есть.
— Что за контакты?
— Среди ее подружек — некая Марта, на самом деле Мария Васильевна Назаренко. Нигде не работает, занимается мелкой спекуляцией. Ранее судима за продажу краденого и укрывательство.
— Когда ранее?
— Восемь лет назад. Отбыла полтора года в колонии. Сейчас формально домохозяйка. Двое детей, ни одного мужа.
— Ну посмотри еще, Коля.
— Да смотрю, — досада от всего происшедшего не оставляла Осецкого. — Колесниченко отпадает категорически. Ни по наводке, ни по взлому. Комсорг курса, сержант после армии, вообще — другой человек.