Все молчали. Каждый из сидевших в кабинете майора делал свое дело, вскапывал свой участок, и только теперь каждый понимал, что же они сделали за эти дни все вместе…
— А они не сбегут? — спросил Пронько.
— А чего вдруг они должны бежать? — Коля даже обиделся за своих “клиентов”.
— Почуют.
— Мы имеем разрешение в случае любых подозрительных действий немедленно задерживать каждого из этой тройки, а также Марину Ушкову и Альбину Павлову, — объяснил Павел Николаевич. — Само собой — в случае задержания одного из них следует тут же брать остальных. Разлететься мы им не дадим.
А приказ такой дан в связи с особой опасностью этой группы. У них на совести уже есть сторож в Шиловске. Хотя он умер от удушья, но причиной смерти было нападение на него. Так что никого ни на секунду из виду отпускать нельзя. А в понедельник все станет ясно. Но до понедельника у нас еще значительный объем работы.
Однако в пятницу с утра события стали развиваться неожиданно для Малинина. Ни один из трех подопечных на работу не вышел. В половине десятого выяснилось, что все трое от просились на пятницу. Не было на службе и Марины Ушковой. Альбина Павлова находилась в больнице — на рабочем месте, а у Ушковой был отгул.
К одиннадцати часам из общежития треста вышел празднично одетый Дмитрий Колодяжный. Судя по всему, следовал он к дому сестры. В четверть двенадцатого было отмечено появление Степана Батицкого. Он уселся в свою машину и погнал “Жигули” в центр Приморска.
— Собираются вместе, — сказал Малинин начальнику уголовного розыска. — Что это может означать?
— Чумаков! — Малинин был встревожен. — Будьте наготове.
В половине двенадцатого в квартиру Ушковых проследовал Колодяжный, семью минутами позже припарковал машину на тротуаре Степан Батицкий. По дороге к дому Ушковых он останавливался у магазина — покупал бутылку водки.
— Может просто погулять собрались? В свободный день. — Начальник уголовного розыска тоже нервничал.
— А что? Очень даже возможно, — сказал Малинин. На похудевшем его лице круто ходили желваки.
До часа дня никаких сообщений не поступало — никто из квартиры Ушковых не выходил, машина стояла, где поставили. Напряжение уже начало спадать, когда вновь послышался вызывной сигнал:
— Рубин, я — Рубин-2, они выходят. Все трое.
— Валера, бери Кравца и быстро в мою машину. Я поеду с Иваном Игнатьичем. Коля уже там, и Пронько там должен быть. Будьте на связи.
Чумаков хотел было сказать Малинину, что Кравец буквально пять минут до этого ушел из управления — обедать, что ли, отправился? Но вовремя вспомнил, что рядом стоит полковник — начальник отдела, и удержался. Как бы ни относился к Кравцу Чумаков, никогда еще он ни кого под начальственный гнев не подводил.
Перепрыгивая через три—четыре ступеньки Чумаков бросился вниз. У машины возился Владимир Федорович, шофер Валерий протянул руку: ключи. Владимир Федорович медлил, и тогда Чумаков просто забрал у него ключи, уселся и рванул с места. Он был у букинистического через три минуты. Выскочил, протолкался через каких-то людей у входа. Конечно, Кравец — у прилавка. Танечка доставала книги с верхней полки, стояла на лестнице. Чумаков рванул Кравца за плечо и устремился к выходу. Он уже в дверях услышал, что она зовет его:
Времени не оставалось вовсе. Чумаков прибавил ходу, в двух словах по пути объяснил Кравцу ситуацию. Тот так и не сказал ни слова. Они прибыли на место еще через шесть минут. Увидев их машину, сделал шаг из-за трансформаторной будки Пронько. Он был в штатском и с авоськой.
— Двое — Батицкий и Колодяжный — уехали машиной. Ушков сел в такси. За Ушковым поехал Коля. За теми двумя — пошла дежурная “Волга” Рубин-2. Вы — Рубин-3. Рубин-1 — это я, просто Рубин — майор. Валяйте за “Волгой”, им может понадобиться помощь.
Чумаков опомнился и включил приемопередаточное устройство. Монотонный голос вызывал:
— Рубин-3, Рубин-3, я — Пульт, ответьте Пульту.
— Я — Рубин-3, — отозвался Чумаков. — Слушаю вас.
— “Жигули” терракотового цвета первая модель, номер 26–76 ПРО, следует средней скоростью пятьдесят Киевское шоссе. Подтвердите прием.
— Все понял, — сказал Чумаков. — На связи.
Солнечный, зеленый, в цветных пятнах теней стелился вокруг Приморск, любимый город Валерия, самый лучший из всех городов, самый лучший потому, что солнце потому что он знает здесь каждую улочку, знает, как промчать без остановки, без светофоров — по малоезженым узеньким переулкам, чтобы вывернуть на трассу… И машина шла легко, послушно, и Кравец молчал позади, и Танечка окликнула его, окликнула, и никуда они не денутся, конечно, никуда.