Где отец Моро? Колокола уже пробили терцию, но Бартоломью все еще сидел один на скамье адвокатов. Епископ занял место на возвышении и нетерпеливо барабанил пальцами. Ожидание затянулось.
И епископ Таусент объявил о начале заседания.
– Отец Бартоломью, вам придется занять место отца Моро. Не представляю себе, почему он так задерживается.
Мерри метнула взгляд на бесстрастное лицо священника. Уж не сам ли Бартоломью постарался сделать так, чтобы Моро отсутствовал? Тогда это добрый знак.
– Ваше преосвященство, – произнес Бартоломью, поднявшись на ноги, – мы вызываем следующего свидетеля, Пирса из Крингл-Мора, виллана. Пожалуйста, встаньте и подойдите к скамье.
Виллан Пирс не двинулся с места, и лишь когда к нему обратились повторно, поднялся со скамьи и заковылял в центр зала. От тяжелого труда на земле он согнулся в три погибели и единственным здоровым глазом уставился на Мерри.
– Назовите суду ваше имя и ваше отношение к обвиняемой, – обратился к нему священник, приведя его к присяге.
Пирс начал говорить.
Отец Бартоломью задавал ему вопросы.
– У нас тогда один за другим умирали младенцы, – заявил Пирс. – Это вы с Сарой навели на них порчу. – Он с неприязнью посмотрел на Мерри.
– Нет, Пирс. Дети умирали от болезни…
Бартоломью задал еще несколько вопросов и жестом велел Пирсу вернуться на место.
– Суд вызывает Филиппа Пуатье и Эрина Макэйдана.
Хромая, Филипп прошел в центр зала, сопровождаемый сквайром Люка.
По просьбе отца Бартоломью оба поклялись говорить правду, и только правду, назвали свои имена и рассказали, как познакомились с Мерри.
– Какое впечатление произвела на вас леди Ленуар поначалу? – обратился к обоим священник.
Первым ответил Эрин:
– Поначалу я подумал, что она и вправду ведьма. Ее волосы, глаза, манера говорить не соответствовали моим представлениям о благородной даме.
– Вы сочли ее виновной в том, что при подъезде к Хидерзгилу лошадь сорвалась с тропы?
Эрин нехотя кивнул.
– В тот момент – да, – ответил он.
– В тот момент? – переспросил священник.
– Но на другой день, когда она появилась верхом на кобыле, целой и невредимой, я понял, что ошибся. А когда Филипп разрубил себе ногу топором, леди Ленуар вылечила его. Лишь благодаря ей он может ходить.
От слов Макэйдана на сердце у Мерри потеплело.
– А что скажете вы, Филипп из Пуатье, как по-вашему, леди Ленуар – колдунья?
– Ха, колдунья? – усмехнулся Филипп. – Да она добрый ангел! Когда я горел в лихорадке, она приготовила целебную мазь, с помощью которой вылечила горячку. У нее нежные руки и добрая душа…
– Послушайте, – перебил его епископ, – цель суда не возносить хвалы обвиняемой, а расследовать ее преступления. Я сыт по горло речами этих влюбленных олухов. Отпустите их.
Бартоломью виновато взглянул на Мерри.
– Как вам угодно, ваша честь. Сейчас я приглашу известного лекаря Гая Гасконского, который прояснит вопрос о способностях леди. Лорд Гай?
Вперед вышел смуглолицый, худощавый мужчина элегантного вида. Бартоломью привел его к присяге, и доктор повернулся к Мерри.
– Пожалуйста, назовите суду род ваших занятий и кому вы служите.
– Я придворный лекарь и служу его величеству, – с надменным видом произнес сэр Гай.
– В таком случае вы наверняка являетесь одним из лучших докторов Европы, – предположил Бартоломью.
Лорд Гасконский изобразил подобие улыбки.
– Разумеется, – согласился он.
– Возможно, вы ответите на ряд вопросов, возникших на этом слушании. Известны ли вам какие-либо чары или заговоры, способные вызвать массовую гибель младенцев?
Королевский лекарь принял оскорбленный вид.
– Я ученый, а не чародей, и не занимаюсь подобным бредом.
– Есть ли какой-либо порошок или трава, с помощью которых можно вызвать гибель ребенка без появления внешних симптомов заболевания?
Сэр Гай задумался.
– Ни о чем таком я не слышал. Но существуют болезни, провоцирующие массовую гибель населения, унося при этом только жизни младенцев и не причиняя вреда взрослым. Однако виной тому отнюдь не ведьмы, а дурной воздух и вода.
Отец Бартоломью сделал паузу, дав возможность присяжным переварить услышанное.
– Тогда перейдем к следующему вопросу. Не могли бы вы определить уровень познаний леди Ленуар в использовании трав?
– Могу, – все с тем же надменным видом ответил лекарь.
Сэр Гай приблизился к скамье, на которой сидела Мерри, и обошел ее кругом.
– Как прекратить обильное кровотечение изо рта? – задал он вопрос.
– Путем втирания в десны листьев ежевики, – не задумываясь ответила Мерри.
Сэр Гай остановился, склонив голову набок.
– Как насчет колики? – справился он.
– У пациента какого возраста? – осведомилась Мерри. – Страдает ли он также от других хворей?
– Пациент – ребенок, двух месяцев от роду.
– Я бы посыпала сахаром корень дудника и дала младенцу пососать, дожидаясь, пока не наступит облегчение.
Сэр Гай погладил свою короткую бороду.
– Все это общепринятые домашние средства, – прокомментировал он. – А если у пациента в результате воспаления легких горячка, нервное возбуждение, головные боли, сильное сердцебиение, дрожание конечностей. Чем вы будете его лечить?
На этот раз Мерри потребовалось чуточку больше времени на раздумье. Епископ откинулся в кресле и, прищурившись, смотрел на нее. По залу пронесся шепот.
– Валерианой, – произнесла она наконец. – Стебель необходимо высушить, растереть в порошок, потом приготовить из него отвар из расчета одна щепотка порошка на пинту кипящей воды.
Сэр Гай перестал ходить взад-вперед и вопросительно взглянул на отца Бартоломью, словно спрашивая, что делать дальше.
– Спросите ее об отравах, – посоветовал священник. – Она призналась, что пыталась отравить настоятельницу монастыря Маунт-Грейс. Спросите, известно ли ей противоядие.
Сэр Гай спросил.
– Противоядием при отравлении беленой является козье молоко, вода с медом и семя горчицы, – ответила Мерри.
– Имелось ли у вас хотя бы одно из названных противоядий, когда вы дали отраву настоятельнице Маунт-Грейс? – осведомился Бартоломью.
– Да, – сказала Мерри. – Я не собиралась лишать жизни святую мать. Хотела только, чтобы она помучилась, как заставляла мучиться других.
Бартоломью метнул взгляд на дверь, которая в этот момент открылась. В сопровождении двух гвардейцев в зал вошел рослый молодой человек в подбитом мехом плаще.
Все поднялись со своих мест, включая епископа. С благоговейным трепетом Мерри осознала, что суд над ней почтил своим присутствием сам король. Она тоже попыталась встать, но ей велели оставаться на месте.
– Ваше величество! – промолвил епископ, не скрывая изумления.
Генрих небрежно махнул рукой.
– Прошу вас, – произнес он, – продолжайте.
Сопровождаемый гвардейцами, король прошел в конец зала, по пути бросив вызывающий взгляд на Люка.
Что мог означать визит короля, подумала Мерри, невольно взглянув на Люка. Улыбка тронула его губы, и у Мерри отлегло от сердца. Его глаза, устремленные на нее, казалось, говорили: «Все будет хорошо, любимая».
Бартоломью понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями. Он снова переключил внимание на королевского лекаря.
– Сэр Гай из Гаскони, что вы можете сообщить суду относительно познаний этой леди в применении трав?
Сэр Гай устремил взгляд в дальний конец зала, где находился король.
– Дать обстоятельный ответ на этот вопрос прямо сейчас не представляется возможным. Над этим надо хорошенько поразмыслить, – с глубокомысленным видом произнес он.
По залу пронесся шепот.
– Но, – продолжал сэр Гай, – если бы я вдруг заболел, то предпочел бы, чтобы меня лечила эта женщина, а не кровососы, которые практикуют в Лондоне.