В советское время была «единственно правильная», партийная, точка зрения на события войны. И это категорически препятствовало поиску исторической правды. Колоссальное упущение исторической политики советского времени в том, что архивы, в частности, касающиеся Второй мировой войны, были скрыты от исследователей. Они могли бы предохранить нас от большинства идеологически токсичных мифов и войн вокруг истории. Сейчас наблюдается не менее опасная тенденция: по обе стороны российско-балтийской границы в угоду политической конъюнктуре «выхватываются» из общего контекста «нужные» той или иной политической силе документы. Документы следует изучать планомерно, их не стоит доставать «из рукава» в сиюминутно удобный момент. Истории же нужны не архивные войны, а внимательное изучение архивов.
Какой была социально-политическая обстановка в Литве, Латвии и Эстонии накануне Второй мировой войны, как происходило присоединение Прибалтики к СССР и каким был первый год советизации? Как существовал этот регион во время нацистской оккупации, почему жители прибалтийских республик оказались мобилизованными в армии противоборствующих сторон, каким был режим, установленный в «Остланде», и каковы были истинные планы гитлеровцев в отношении литовцев, латышей и эстонцев? Почему в сегодняшних странах Балтии жителей, сотрудничавших с оккупантами, нередко отождествляют с борцами за независимость, а советских партизан – с карателями, уничтожавшими мирное население? Что дало освобождение от нацистской оккупации Латвийской, Литовской и Эстонской ССР и что заставило тысячи граждан этих республик в конце войны бежать на Запад? Как проходила ресоветизация Прибалтики? И наконец, каковы тренды исторической политики сегодняшней Балтии, касающиеся Второй мировой войны? Всем этим болезненным проблемам посвящена книга, которую вы держите в руках.
Глава I
Балтия. Накануне
1.1. Между Москвой и Берлином
Прежде чем приступить к реконструкции событий в Прибалтике 1939–1941 гг., необходимо рассмотреть внутриполитическую ситуацию, сложившуюся в этот период в Латвии, Литве и Эстонии. К 1939 г. в странах Балтии в ходе переворотов установилась авторитарная власть. Были запрещены партии, введена цензура прессы, распускались парламенты. Созданные в молодых государствах Балтии социально-политические условия в значительной степени облегчили Советскому Союзу реализацию планов по включению Латвии, Литвы и Эстонии в свою геополитическую орбиту.
Государственные перевороты в странах Балтии совершались примерно по одному сценарию: после роспуска парламентов объявлялось военное (чрезвычайное) положение, затем власть переходила в руки президента страны (А. Сметона в Литве), главы правительства (К. Улманис в Латвии) или государственного старейшины (К. Пятс в Эстонии). В отсутствие парламента и иной законодательной власти глава государства получал неограниченное право издавать указы, смещать и назначать министров, вносить изменения в конституцию. Деятельность парламента – Сейма в Литве и Государственного собрания в Эстонии – впоследствии была восстановлена, в Латвии после переворота 15 мая 1934 г. и до июня 1940 г. Сейм так ни разу и не собирался. Литва в 1928 г. и Эстония в 1938 г. приняли новые конституции, которые законодательно закрепили произошедшие перемены и, в частности, резкое усиление президентской и исполнительной властей.
В Литве с 1926 г. после организованного местными националистами – «таутинниками» – военного переворота был установлен авторитарный режим. Показательна конституция Литвы, ориентированная на укрепление единоличной власти главы государства: президент страны избирался на 7 лет, он получал право назначать и увольнять премьер-министра и остальных министров, распускать Сейм, издавать законы без согласия парламента, объявлять в стране чрезвычайное положение и т. д.
С середины 30-х гг. усилился внешнеполитический «дрейф» Литвы в сторону Германии. Однако с 1936 г. гитлеровская Германия в настойчивой форме стала предъявлять претензии к Литве в отношении Мемеля (Клайпеда) и Мемельского края. Ситуация достигла апогея в середине 1938 г., когда рейх фактически предъявил литовскому правительству ультиматум, намереваясь полностью аннексировать этот регион.
В конце июня 1938 г. литовский министр иностранных дел С. Лозорайтис встретился в Берлине со своим немецким коллегой И. Риббентропом. Риббентроп обвинил Литву в усилении «литовизации» Мемельского края, потребовав от имени немецкого правительства «прекратить всякое притеснение лиц немецкой национальности и не препятствовать там развитию идей национал-социализма»1. Очевидно, что разыгрывался «судетский сценарий»: инспирируя межэтническую напряженность в Мемельском крае, Германия добивалась превращения региона в свой идеологический плацдарм – с тем, чтобы позже, аннексировав, сделать его уже геополитическим (как это произошло с Судетской областью Чехословакии в 1938 г.).