Новым свидетельством стремления царского правительства покончить с господством немцев в крае стал закон 1866 года о волостном управлении, избавивший крестьян от мелочной опеки со стороны власти баронов. Были осуществлены и реформы в управлении городами, цеховой организации. Политика правительства невольно способствовала ликвидации монопольного положения немцев в городах Прибалтики. Как отмечали Р. Мисиунас и Р. Таагепера, «упразднение принудительного членства в гильдиях среди городских ремесленников позволило эстонским и латвийским крестьянам селиться в городах, где до сих пор господствовали немцы».
Между тем города в Эстляндии, Лифляндии и Курляндии бурно росли и развивались. С 1863 по 1897 год городское население в трех прибалтийских губерниях почти утроилось: с 209,7 тысячи человек до 605,4 тысячи.
Рост городского населения сопровождался быстрым увеличением промышленных предприятий. В 20–30-х годах XIX века в Эстляндии были основаны крупные фабрики (Нарвская в 1822 г., Хийц-Кярдпаская в 1829–1831 гг., Синдиская в 1834 г., Тартуская в 1839 г.). В 1857 году в Нарве была основана Кренгольмская мануфактура. Во второй половине века в Таллине возникли крупные машиностроительные заводы (Виганд в 1859 г., Крулль в 1865 г., железнодорожные мастерские в 1870 г., Лаусман в 1881 г.) В Эстляндии появилась цементная промышленность. Таллин превратился в крупный порт России, занявший 4-е место в империи по внешнеторговому обороту. Важным портом по экспорту льна стал Пярну. Прибалтийские порты теперь были связаны с внутренними районами России железнодорожной сетью.
Быстро развивалась промышленность в Лифляндии, особенно в Риге, превратившейся в крупнейший центр внутренней и внешней торговли. Через Ригу шла половина экспорта льна России, значительная часть вывоза пеньки, хлеба и лесных материалов. Очевидно, что через Ригу шел поток основных предметов традиционного российского экспорта. В Риге было сосредоточено 70 % промышленного производства Латвии.
Опираясь на поддержку местного немецкого баронско-юнкерского капитала, в Прибалтике укреплялись германские компании. Во второй половине XIX века в Эстонии были построены целлюлозно-бумажные, цементные, стекольные, фанерные и другие заводы, винокуренные предприятия, созданы лесопильни, торфоразработки, принадлежавшие зарубежным немцам. В Риге строились металлообрабатывающие, вагоностроительные и химические предприятия с участием германского капитала.
В то же время по мере роста городов и промышленности в Эстонии и Латвии происходило увеличение численности эстонцев и латышей в городском населении. В 1871 году более 50 % населения Таллина уже составляли эстонцы, а к 1897 году их доля достигла 63 % (немцы составляли 16 % населения Таллина, русские также 16 %). В эти же годы доля латышей в Риге возросла с 23 до 42 %.
Р. Мисиунас и Р. Таагепера писали: «Урбанизация сопровождалась расширением образования на родных языках. К концу XIX века эти балтийские провинции (Лифляндия, Курляндия, Эстляндия) были уникальны в Российской империи тем, что в них фактически была ликвидирована неграмотность».
XIX век был отмечен в Эстонии и Латвии подъемом национальных культур и национального самосознания народов этих стран. В 1820 году вышла в свет первая эстонская газета. Появляются первые произведения молодой эстонской литературы. Н. Андрезен писал: «Студент Кристоян Як Петерсон… написал ряд стихотворений, прославляющих природу Эстонии и эстонский язык… Учитель Суве Ян… печатал рассказы о дружественном русском народе и о героизме солдат-эстонцев, участвовавших в русской армии».
В первой половине XIX века развернулась просветительская деятельность К.Я. Петерсона, Ф.Р. Фельдмана и Ф.Р. Крейвальда. В 1857 году И.В. Янсен стал издавать популярную газету «Перно Постимеэс». В 1869 году в Тарту состоялся первый всеэстонский певческий праздник.
Положительно оценивая культурный прогресс края, достигнутый в рамках Российской империи, Якоб Хурт писал в 1874 году: «Эстонцу грех жаловаться на то, что государство отрицательно относится к его желаниям или же преграждает путь его национальным устремлениям. Напротив — до сих пор оно самым либеральным образом утверждало все народные мероприятия и предприятия». Я. Хурт с удовлетворением констатировал: «Буквально на днях эстонский язык впервые прозвучал со сцены в драматических спектаклях, особенно успешно — в Тарту. В недалеком будущем в крупных городах непременно сложится наш национальный театр… Одним словом, везде мы видим признаки жизни, а не угасания. Национальные элементы не застывают, а все более приходят в движение».
Характерно, что лишь после вступления Эстонии и Латвии в состав России в XIX веке были собраны и опубликованы основные эпические произведения эстонского и латышского народов — «Калевипоэг» и «Лачплесис».
В течение XIX века ускоряется процесс формирования единой латышской нации, латышской культуры. Особо активную роль в борьбе за развитие латышской культуры играло движение «младолатышей» (K.M. Вальдемар, К.Ю. Барон, А. Кронвальд и другие). «Младолатыши» выступали за развитие Латвии по капиталистическому пути, национальную самостоятельность и сотрудничество с Россией. Это движение латышской интеллигенции группировалось вокруг газеты «Петербургас авизес», которую издавал в столице империи писатель и ученый K.M. Вальдемар.
Современный латышский публицист Эрнест Буйвид подчеркивал: «Нарождающаяся местная интеллигенция свои шаги в создании национального самосознания совершала в России — в основном в Петербурге. Там издавались национальные газеты, там были изданы сборники дайн К. Барона — сегодняшней гордости Латвии, много другого национального».
В своих трудах («Народные школы России с точки зрения народного хозяйства», «Положение крестьян Прибалтики, особенно Лифляндии», «Отечественное и общеполезное» и других) K.M. Вальдемар выступал за реформу системы образования Латвии, за самобытность латышского народа, но при этом отстаивал ориентацию на Россию.
Другой видный деятель этого движения, А. Кронвальд, был одним из популяризаторов педагогической науки среди латышских учителей. В своих трудах («Национальные стремления» и других) он выступал за очищение латышского языка от германизмов, принесенных баронами и пасторами, против привилегий немецкого дворянства, за реформы. Кронвальд постоянно подчеркивал огромное значение русского языка в развитии культуры латышского народа.
«Младолатыши» приветствовали русификаторскую политику царей, видя в ней способ освобождения латышского народа от немецкой вековой гегемонии. Видимо, по схожей причине убежденные сторонники прибалтийской независимости Р. Мисиунас и Р. Таагепера не нашли гневных слов по отношению к политике русификации Александра III — этой традиционной мишени всех борцов за самоопределение национальных окраин России. Историки писали: «Рост национального сознания, вызванный этими социоэкономическими факторами, был ускорен политикой русификации, проводимой имперским правительством в царствование Александра III. Эта политика была направлена против провинциальной администрации, судов, системы образования, являвшимися бастионами привилегированных германских элементов. Это давление помогло политической активности растущих элементов Эстонии и Латвии… К концу века были достигнуты успехи на муниципальном уровне. В 1904 году эстонцы добились большинства в муниципальном совете в Таллине. Между 1897 и 1906 годами латвийцы получили большинство в муниципальных советах четырех больших городов».
Эти перемены стали возможны благодаря отсутствию антагонизма между царским правительством и движением народов Эстонии и Латвии за национальное становление и против многовекового немецкого порабощения.