— Вот, даже вы поняли, юноша, что старый Олаф Кнауф всегда предложит лучшую цену! Кстати, а откуда вы узнали, что я именно Кнауф? — он подозрительно посмотрел на меня.
— У вас на вывеске написано, — ответил ему, посмеиваясь.
— Ах, да, точно, — он ударил себя ладонью по лбу. — Весь город сошёл с ума, и я вместе с ним.
— Да, я заметил, что какой-то нездоровый ажиотаж вокруг, — пока я говорил, Кнауф стащил тушу с прилавка и потащил к боковой двери. При этом не сказал бы, что он сильно напрягается, хотя туша была тяжёлой. — А с чем вся эта суета связана, не подскажите? — Добавил я, когда он вернулся и бросил на прилавок тяжёлый кошель с серебром.
— Здесь ровно четыреста монет, — сказал он, и отдельно отсчитал ещё двенадцать. После этого придвинул их мне и вздохнул. — Слухи ходят, что хозяева вернулись. То ли сами, то ли наследники.
— Да что вы, говорите, — я покачал головой. — Вот и в Призамковом слухи такие гуляют. Неужели правда замок снова обитаемым стал? И как, думаете, Кедровы это, или кто-то другой?
— Момент непринципиальный. Может, и лучше будет, если не Кедровы замок займут и с жетонами наперевес сюда приедут. Тех я ещё помню, хоть и мальчишкой совсем был. Ох и крутой нрав был у Архипа Кедрова. Бароны-то его уже не застали. Да и местные идиоты думали, что сказки это, и никто сюда не явится больше. Им всем очень не повезёт, если Кедровы всё-таки вернулись. — Кнакф задумался, и добавил. — А вот то, что обитатели замка очень скоро сюда наведаются и устроят ревизию по полной программе — сомнению не подлежит. Вот все и носятся, как в задницу ужаленные, стоило только слухам поползти. Кто-то лоск наводит, а кто-то бумаги экстренно перетрясает, чтобы спрятать успеть все свои делишки. Я вот тоже, решил витрину помыть. А вдруг мимо кто поедет из Охотников, глянет, а стекло пыльное.
— Да, неудобно получится, если он в пыльном стекле свою самодовольную морду не разглядит, — поддакнул я, убирая кошель с четырьмя сотнями во внутренний карман куртки. Отдельно лежащие двенадцать рублей ссыпал в свой тощий кошелёк, который нашёл в своей спальне. В нём даже пара рулей серебряных нашлось да мелочь медная. — Вы не подскажите, где здесь можно свежей еды купить: хлеб, масло, колбасу и тому подобное? Я сейчас при деньгах, могу себе позволить, — и похлопал себя по груди, там, где лежали деньги.
— Да, за ратушей лавка Петьки Сомова стоит. Там всё это можно купить. У него своя фермам за городом, оттуда каждое утро всё свеженькое привозят. А хлеб в пекарне напротив Сомовской лавки взять можно.
— Спасибо, — я кивнул и повернулся к выходу. Уже подходя к двери расслышал, как Кнауф пробормотал.
— Ну, а я пойду тушей займусь. А окно потом домою.
Выйдя на улицу, огляделся по сторонам. Так, вон та почти башня, которая возвышается над всеми остальными домами, скорее всего, и есть ратуша. Значит, мне туда.
Ратуша находилась на центральной площади, и пока я до неё добрался, имел представление о городе. Не слишком большой, у меня ушло менее часа, чтобы половину пройти пешком. У города было довольно странная застройка. Трехэтажные многоквартирные дома были расположены по периферии. А ближе к центру стояли особняки, окружённые небольшими парками. Обычно застройка ведётся наоборот. Но здесь обеспеченные люди предпочитали центр. Впрочем, земли вокруг было много, проблемы с разрастанием я лично не наблюдал.
В булочной стояла небольшая очередь. Пекарь только что вынул из печи хлеб. От одного запаха у меня рот слюной наполнился. Встав в очередь за хорошенькой девчонкой, начал прислушиваться к тому, что говорят люди.
Говорили все об одном об обитателях замка. А также о том, что вольной жизни, похоже, наступает конец. Что в принципе, коснётся исключительно Совета. Простые жители, как платили налоги, так и будут платить. Только вот часть из них теперь будет уходить не членам Совета в карманы, а, как и положено, хозяевам. Некоторые даже злорадствовали по этому поводу.
— А вы как думаете, какие они? — я посмотрел на повернувшуюся ко мне девицу и улыбнулся.
— Вот уж не знаю. Наверное, метра два без… чёрт, простите, — я негромко рассмеялся. — Наверняка, как и положено легендарным воинам, могучие, суровые мужчины. — Перед глазами встал Сергей в синих трасах и шинели, и я снова чуть не заржал. Вовремя прикусил язык и подмигнул девушке.
— В книгах они описаны по-разному, — прощебетала она. — Среди Охотников же могут, и молодые мужчины встречаться.
— Возможно. А вы не боитесь этих молодых мужчин? У этих молодых разные нехорошие мысли могут возникать, когда они таких вот красоток встретят.
— Ну что вы, это же Охотники. У них, наверняка, отбоя от женщин нет, — у девушки порозовели щеки.
Видимо, она представила себя предметом вожделения красавца-мужчины, который обязательно увезёт её вдаль на белом коне. Тут подошла её очередь, и девушка принялась бойко перечислять улыбчивому пекарю, что ей от него нужно. Отвлекшись от меня, она не расслышала, как я прошептал.
— Ну вот с последним вашим утверждением я могу поспорить.
— Чего тебе, парень? — обратился ко мне пекарь, а девушка тем временем упаковывала покупки, которые пекарь положил на небольшой столик возле прилавка.
— Хлеба, — я прикинул объем булки. — Даже не знаю. Чтобы четверым мужикам на пару дней хватило. — Вовремя вспомнил, что у нас теперь в штате есть конюх. А то кто-то остался бы без положенной пайки. И, боюсь, что это был бы безголовый Рома. — Ну, и булочек каких-нибудь, пару батонов, придумай сам.
— Тебе в пакет всё собрать? — я кивнул. Ну да, не в руках же тащить. — Восемьдесят семь копеек.
Девушка мельком посмотрела, как я, чертыхаясь, тщательно отсчитываю мелочь, и сочувственно улыбнулась. Ну, да, не Охотник, который бы небрежно бросил бы на прилавок серебряный рубль. Но для меня дело было даже не в самой сумме. Я пытался разобраться в стоимости денег и ценообразовании. Мне пока не до понтов.
Выйдя на улицу, я больше всего хотел оказаться в машине и сожрать ещё горячую булку. Собрав волю в кулак, перешёл через площадь и зашел в лавку фермера. Тут мне предстояло весьма основательно затариться. Отстояв небольшую очередь, в которой обсуждались всё те же животрепещущие темы, узнал, что как минимум трое из членов Совета присваивали средства, на которые выстроили приличные особняки и удачно выдали замуж дочерей за приближённых барона фон Майснера.
У этих троих не было бизнеса, кроме управления землями Охотников, так что, выводы напрашивались сами собой. Наверняка, они и с бароном о чём-то договорились за вполне ощутимые откаты. Это я сам додумал, когда про установленные на границе селитряницы услышал. Похоже, Майснер надумал решить проблему с порохом старым-добрым способом. Получением селитры из дерьма. Тоже верно, зато есть куда отходы девать.
Решив, что на сегодня впечатлений хватит, я направился к выходу из города. Надо бы всё-таки второго монстра притащить и Кнауфу загнать. Насколько я понял, у него не шкурка наиболее ценна, а то, что находится внутри. В любом случае можно сказать, что нашел на дороге. Охотник какой-то, видать, развлекался.
— Рома, — я обернулся на знакомый голос.
Меня догонял Митяй. Он щеголял в новой куртке. А на плече висела новенькая сумка, в которой позвякивали флаконы.
— Откуда дровишки? — спросил я, кивнув на куртку.
— Здесь купил. Я за химикатами для шахты ходил. Они в Ямске не продаются. Не хочет наш алхимик с ними связываться. А по дороге тушу огнекрокока увидел. Обгоревшая, правда. Но железы целые. Алхимику оттащил. Пятьдесят рублей выручил. Какой-то придурок забил и бросил возле дороги… — Тут он осекся, глядя на моё вытянувшееся лицо. — Эм, ну, вот, — и он полез за пазуху, видимо, за кошельком. — Как-то я сразу не подумал…
— Оставь себе, — я махнул рукой. — Считай, что это твоя зарплата за полгода. Нам люди нужны. Вот ты и будешь вторым служащим. Клятву главе рода принесёшь и вперёд. У тебя ведь нет никаких обязательств?