Детские грёзы: летнего отдыха день.
Чувства, но в прозе, школьная жизнь, словно сень.
Ссоры, обиды, глупые шутки вокруг.
Будь же со мною, первый и лучший мой друг…
Они впервые близко познакомились, когда обоим исполнилось лет по четырнадцать. Оба жаждали приключений на свои буйные головы. Ничего не поделаешь, мальчи-и-ишки.
Нет, Джеймс Чарлус Поттер с Сириусом Орионом Блэком встречались и до этого знаменательного дня: они ехали в одном вагоне Хогвартс-экспресса и даже учились на одном курсе, но близко не сходились, хотя оба прослыли знатными бездельниками. Ведь если первый быстро стал душой компании, второй сторонился любого общества. Ещё бы, семья Блэк испокон веков считалась тёмной, а здесь «привет» от беспокойного старшего.
«Гриффиндор!» прозвучало для Сириуса как приговор или диагноз. Эдакая отвратная проказа.
Стоило бы посмотреть на лица Регулуса, Нарциссы, Беллы и посчитать количество вопиллеров, присланных отцом, матерью и кучей других не совсем светлых родственничков, коих, судя по генеалогическому древу, имелось великое множество.
Так повелось: Сириус неизменно улыбался, слыл тем ещё раздолбаем и просто жизнерадостной заразой, но народа сторонился. И если остальные «отстранённости» не замечали, Джеймс пришёл к такому выводу уже в конце первого курса: Сириуса знали все, начиная гриффиндорскими первогодками и заканчивая слизеринскими выпускниками, но никто не мог сказать о нём что-то существенное.
А этим летом отец подарил Джеймсу мантию. Она была, мягко говоря, необычной, и немного настораживала – особенно если судить по истинно поттеровской хитрой усмешке родителя и лукавому блеску его карих глаз.
Уже через минуту Джеймс, смотря в старинное магическое зеркало, недоуменно сетующее, мол, голова без тела зрелище малопривлекательное, восторженно воскликнул:
- Вау, мантия-невидимка!
Не то чтобы они были в дефиците, но достать хотя бы одну в неспокойное время – немалая трудность.
- Гордись, сын, тебе в руки попала семейная реликвия. Надеюсь, ты используешь её правильно, – усмешка стала ещё хитрее, точно у матёрого лиса.
Стоявшая рядом мать негодующе всплеснула руками:
- Дорогой, чему ты учишь нашего сына! Джеймс, милый, не слушай папу. Не вздумай нарушать школьные правила.
- Насчёт правил я ничего не говорил, – парировал отец.
Несмотря на преклонный возраст обоих, создавалось ощущение, что супругам лет на двадцать меньше.
Дорея нахмурилась, приготовившись выдать какое-нибудь нравоучение, но, поддавшись общему шаловливому настрою, засмеялась вместе с сыном и мужем. Всё же она принадлежала семье Поттер.
И теперь Джеймсу не терпелось использовать подарок в деле. Первую учебную неделю он честно отсиживался в комнате с остальными грифами, но потом не вытерпел и, встав ближе к полуночи, закутался в мантию. Спустился в общую гостиную, а оттуда - в коридор.
Джеймс никому не говорил, но одним из его заветных желаний являлась прогулка по ночной школе. Особенно хотелось пробраться на астрономическую башню – если оттуда открывается потрясающий вид днём, значит, ночью он ещё лучше.
Юный волшебник шёл, настороженно оглядываясь по сторонам – его тревожил каждый шорох, а сердце билось как сумасшедшее. Вдобавок приходилось немного подбирать полы мантии – иначе при небольшом росте мальчика можно легко споткнуться – а в особенно тёмных местах подсвечивать себе люмосом.
Портреты спали. Не все, конечно, но самые болтливые бодрствовали днём, а остальные чхать хотели на странный двигающийся шарик света.
По дороге в башню Джеймс встретил пару призраков и услышал сонное бормотание Слизнорта – дежурного преподавателя. Тот и взбешённого гиппогрифа перед носом не заметил бы, поэтому путешествие складывалось отменное.
Уже у входа, поднявшись по туевой куче ступенек, маг заметил что-то странное. А именно – запах. Немного удушливый, однако способный заинтересовать всякого любознательного мальчишку.
Изобразив дуновение ветра, Поттер приоткрыл дверь и проскользнул следом. Там замер, оглядываясь, и непонимающе уставился на ещё одного живого человека в помещении – Блэка.
Тот уютно развалился на одном из трансфигурированных из чего-то диванчиков, укрылся собственной мантией и, запрокинув назад голову, выдыхал изо рта дым. Комната полностью продувалась, а так как по крайней мере одна стена у неё отсутствовала, заменённая рядом балкончиков, дым свободно растворялся внутри и постепенно выходил наружу. В принципе, уроков астрономии ни у кого ни в нынешнем, ни в прошлом году не проводили – не смогли найти подходящего преподавателя, потому нарушитель мог не волноваться. Магический шар в центре за ненадобностью потушили, и всё освещалось лишь благодаря лунному свету.
Джеймс мысленно укорил себя за недогадливость – при своём неблагополучном зрении он поостерёгся надевать очки и теперь, сощурившись, всмотрелся в опущенную руку однокурсника. В ней находилась не палочка, как подумалось сначала, а белая трубочка. Как же её там… на магловедении ведь рассказывали… сигарета, вот. Её кончик немного дымился, а Сириус втягивал в рот дым и через время его же выдыхал.
Выглядело завораживающе. Увлёкшись зрелищем, Джеймс совершил наибольшую глупость за нынешнюю ночь: он отпустил полы мантии. А когда надумал сделать шаг, запутался в ткани и с грохотом свалился наземь.
Пустые стены разнесли тройное эхо.
Поттер хотел неслышно подняться, чтобы исправить оплошность и смыться куда подальше, когда ему прямо в лоб упёрся кончик палочки Сириуса. В руке самого Сириуса, конечно. Он хмуро уставился в пустоту на месте Джеймса:
- Назовись!
Тот был уверен, что по-прежнему невидим, но Блэк, похоже, плевал на любую невидимость.
Молчание затянулось, и Сириус, перестав надеяться на присутствие мозгов в голове нежданного гостя, зашарил рукой в воздухе. Нащупав мантию, одним резким движением стянул её в сторону. Удивлённо открыл рот:
- Поттер?! – и тут же постарался принять благопристойный вид. – Какого Мерлина ты здесь забыл? Ты хоть знаешь, сколько времени?
- Конечно знаю, – оскорбился Джеймс. – Я прогуляться решил, а сюда случайно забрёл. А ты?
- Что, «я»? – прикинулся чулком Сириус, убирая палочку и вместо неё протягивая ладонь.
- Что здесь делаешь? И, кажется, не первый раз, – Джеймс кинул многозначительный взгляд на трансфигурированный диванчик, но руку принял, да ещё и попробовал пожать. – Я Дже…
- Поттер, помню, – невежливо перебили, отбирая руку.
Сириус, убедившись, что за зверь его собеседник, какой-то ленивой походкой направился к облюбованному предмету мебели. Окинув его придирчивым взглядом, признал гнездо удовлетворительным и устроился обратно. Достал из кармана помятую пачку с десятком подобных палочек – одна из которых недокуренной валялась на полу, и зажигалку. Расслабился, закурил. В праздном любопытстве прикрыл один глаз:
- Почему не идёшь сдавать?
Джеймс со вздохом поднялся, подобрал мантию и, поёжившись от сквозняка, надел обратно, высоко подобрав полы. Попытался сделать нормальный шаг:
- Жду ответа на свой вопрос.
Поттер осторожно пошёл вперёд, шагая по той части, которую луна освещала больше всего.
- На какой вопрос? – Сириус недоумевающе открыл глаз.
Будто он действительно удивлён и заинтересован в собеседнике.
Чушь собачья.
- Который я тебе задал, – Джеймс тоже немного умел играть в навязанную игру.
Блэк сделал вид, что задумался, но вместо этого, кажется, начал засыпать. А Поттер, наконец, дошёл до дивана, сел рядом на ближайший к голове однокурсника подлокотник:
- Мне несложно повторить: что ты здесь делаешь?
Вместо ответа встречный вопрос:
- Тебе зачем?
- Мне, э-э-э… – Джеймс слеповато прищурился, словно чёткое изображение могло дать подсказку, но нашёлся: – Вообще-то, я первый спросил.
- И? – Сириус, окончательно решив задремать, зевнул, вновь укрываясь мантией.
Поттер же нахмурился и хотел по привычке поправить дужку очков, но, когда той на привычном месте не оказалось, сделал вид, что собирался просто взлохматить себе чёлку. Впрочем, Блэк даже ухом не повёл, продолжая курить с прикрытыми веками.