Впрочем, так было, когда туман впервые обрушился на Хисахану, сейчас же он стал чем-то обыденным.
Мне не везёт. На обратном пути моя верная старушка – поцарапанная чёрная Ауди – встаёт во втором ряду в самой гуще пробки. Тусклый еле пробивающийся сквозь завесу свет фар кое-как освещает бампер передней машины, за окном то тут, то там блестят такие же бесполезные фонарики, а кроме них каждый свободный сантиметр окутывает тьма.
Я устало откидываюсь на спинку сидения и смотрю поверх руля. На капоте неподвижно сидит чёрная кошка, пристально сверля меня сверкающим голубым глазом, и если приглядеться, можно заметить, что тело её сделано из плотного дыма.
Само по себе Марево безвредно, но, проникая в разум человека, может довести его до безумия. Кто-то слышит голоса давно умерших близких, другие видят их силуэты. Я иногда улавливаю запах хвои и крепкого кофе, а порой в трудные дни до меня добираются тени тех, кого я поклялась забыть.
Я стараюсь не смотреть на одноглазую кошку. Её здесь нет, она лишь в моей голове. И запах хвои, наполняющий салон машины, тоже лишь моё воображение, но настолько реальное, что сердце щемит от боли. Мне не хочется вспоминать прошлое: оно давным-давно превратилось в пыль, не оставив после себя ни костей, ни праха. Целое ничего и громадную дыру, заполненную скомканными неотправленными письмами.
С двух сторон от дороги наконец-то загораются большие стрелки фиолетового цвета, скудно освещая улицу, ближайшие здания и силуэты заплутавших людей. В неоновом свете сочится магия, но тьма не отступает, она не уйдёт, пока ей этого не захочется. Она не отступит, пока не наиграется.
Машины приходят в движение и сантиметр за сантиметром начинают продвигаться вперёд. Облегчённо вздохнув, я легко нажимаю на педаль, стискивая руль с такой силой, что белеют костяшки, и невольно бормочу себе под нос:
- Тебя здесь нет…
Кошка не исчезает.
Вереница машин продвигается медленно, но магические стрелки хорошо выполняют свою работу. Хвала КОИ, не зря они просиживают штаны во главе Хисаханы последние несколько лет. Именно благодаря им город возвращается к жизни в моменты Марева, и, судя по статистике, несчастных случаев из-за дыма с каждым разом становится всё меньше и меньше.
Кошка не отпускает, и вместо тоски в моё сердце просачивается раздражение.
- Пошла прочь! – зло бросаю я, нажимая на гудок.
Громко вибрирует телефон – я вздрагиваю, на секунду прикрывая глаза, и хватаю с панели сотовый.
Эйден.
Не хочу с ним разговаривать. Сбрасываю.
Мы снова встаём в пробку, машина впереди совсем не двигается. Я закрываю глаза, лишь бы не видеть сверлящую меня взглядом кошку, а, когда отрываю их, боковым зрением замечаю нечто странное. Поворачиваю голову направо и от неожиданности взвизгиваю.
Меня сковывает животный ужас. Я вжимаюсь в дверь машины, желая выбраться на улицу, но тело каменеет, не слушается, и воздуха не хватает: я в буквальном смысле забываю, как дышать. Страх волнами опутывает запястья, спину, стискивает горло. Я хочу закричать, но не могу.
На пассажирском сидении сидит парень. Волосы его плавно шевелятся в чёрном дыме, словно в воде, и одежда его тоже соткана из Марева. На бледном лице лёгкая улыбка, единственный голубой глаз, не скрытый кожаной повязкой, пристально смотрит на меня.
- Ну, здравствуй. Зи, - голосом Неро Оуена говорит призрак. – Тебе пора вновь искупаться в моей крови, - на последних словах голос призрака становится холодным, отстранённым.
Дымка рассеивается, оставляя после себя сильный запах кофе, и за окном машины неожиданно светлеет. Я оглядываю задние сидения, щурюсь из-за резкого света, смотрю на капот, на улицы, но никаких признаков присутствия поблизости давно умершего человека не нахожу.
- Вот чёрт, - выдыхаю я, утыкаясь лбом в руль.
Сердце всё ещё бешено мечется в грудной клетке, и мне требуется время, чтобы прийти в себя и хотя бы немного угомонить трясущиеся руки. Перед глазами стоит образ сумрачного призрака, даже когда я зажмуриваюсь, он не исчезает и вместе со страхом впитывается в мой разум, отпечатываясь на обратной стороне черепушки.
Неожиданное появление Марева – это уже странно, но призрак из моего прошлого, сумевший так глубоко вцепиться в меня и вытащить наружу грязные страхи, не предвещает ничего хорошего.
Неужели трещина увеличилась, и тьма стала сильнее?
Громкая вереница сигнала машин вырывает меня из мыслей, и я вскидываю голову, устремляя взгляд на дорогу. Путь чист, пробка впереди практически рассосалась, а я всё стою и стою посреди улицы, мешаю остальным проехать. Резко дёрнув рычаг передачи, я вжимаю педаль в пол и со свистом трогаюсь с места, выкручивая руль и перестраиваясь в соседний ряд, чтобы завернуть на перекрёстке.