- Это вишнёвый пирог, - говорит Оурен. – Моя мама раньше любила их готовить. У неё, признаться, получалось куда вкуснее, но эти тоже неплохи. Давай же, Зи.
- Перестань меня так называть, - бурчу я, но всё равно неохотно подхожу ближе и присаживаюсь на кровать с таким ощущением, словно она не моя, а Оурена.
Забрав пирог, я разворачиваю обёртку и с любопытством рассматриваю кусочек пирога с джемом и крупными вишнями. Пахнет вкусно – я откусываю кусочек, с наслаждением прикрывая глаза.
- Неплохо, да? – довольный собой говорит Неро. Вторую порцию он откладывает на тумбочку вместе с бумажным пакетом.
- Угу, - смущенно бормочу я, уплетая пирог. – А ты чего не ешь?
- Я дома поел, - отмахивается. – Тебе принёс.
Он пристально наблюдает за мной – я смущенно отворачиваюсь, заползая на кровать с ногами и садясь по-турецки.
- Так зачем ты всё-таки пришёл? Не просто же пирогом угостить.
Неро вдыхает, лениво осматривает комнату, словно ища, за что зацепиться, недолго смотрит на картину.
- Да просто, скучно было, - неохотно отвечает. – Дома сегодня предвыборный ужин с разными влиятельными людьми, всё-такое, не хотелось присутствовать.
- Сбежал? – с интересом смотрю на парня.
- Типа того.
- Ясно.
Я доедаю пирог и облизываю губы, заклинанием заставляя мусор исчезнуть.
- Ещё? – Неро уже тянется ко второй порции, но я его останавливаю.
- Нет, спасибо. Потом съем.
Повисает неловкое молчание. Лишь сейчас я понимаю всю нелепость ситуации: самый популярный парень Мориона сидит на моей кровати и угощает меня своими пирогами. Скажи мне кто об этом месяц назад, я бы рассмеялась ему в лицо, назвала бы его дураком, а вдобавок ещё и наслала бы какое-нибудь проклятие, чтобы больше не говорил подобных глупостей.
А теперь вот как получается…
- А почему ты не принимаешь участие в ваших… эм-м… семейных делах? Ты же, вроде как, должен занять место отца.
Неро коротко смеётся, откидываясь на подушку.
- Место отца займёт мой братец, а мне нет дела до семейных проблем, - пожимает плечом парень. – Мне это не интересно.
- Зато интересно проводить сомнительные ритуалы, - издеваюсь.
- Я хотя бы делаю то, что хочу, - Оурен не улыбается, и я понимаю, что затронула больную тему. – К счастью, всё внимание на моего брата, а я, как запасной вариант, особо никому не нужен.
- Ясно, - решаю не продолжать эту тему.
- А ты? Чем займёшься после выпуска?
Мы встречаемся взглядами – я хочу найти в глазах собеседника насмешку или издевательство, потому что он прекрасно понимает мои перспективы, но вижу лишь истинное любопытство, которое приводит меня в недоумение.
Шумно вздохнув, я честно отвечаю:
- Не знаю, как повезёт. Вариантов не так уж и много.
- Я не про варианты спрашиваю, а про то, чего хочешь ты.
Его слова вгоняют меня в ступор. Чего хочу я? Как я могу чего-то хотеть, если прекрасно понимаю, что ни одному из моих желаний не суждено сбыться.
- Ну, - прокашливаюсь. – Хочу стать популярной художницей, которая рисует без магии. Но на этом много не заработаешь.
Неро молча смотрит на меня – его взгляд на секунду скользит к картине, затем обратно. Парень не улыбается, а я корю себя за откровенность. Я никому ни разу не рассказывала о своих мечтах. Признаться, никто и не спрашивал.
- Хорошее желание, - честно отвечает Неро. – Всегда можно заниматься рисованием помимо основной работы, разве нет?
- Да. Но никто не будет заказывать картины у человека с такой репутацией, как у меня, - пожимаю плечом. – Давай сменим тему.
Парень пожимает плечами.
- Для человека с такой репутацией, как у тебя, ты уживаешься в Морионе весьма неплохо, - замечает Оурен. – Крутишься среди популярных девиц академии, лучшая на потоке. Тебя, по идее, и брать-то сюда не должны были.
- Это был камень в мой огород? – вскидываю брови, пытаясь унять неприятное вязкое ощущение в груди.
- Констатация факта. Сама посуди, твоя семья опозорила весь Совет, твой отец покончил с собой, мать казнили, а твой род отстранён от всех важных отраслей в мире магии. Как ты вообще здесь оказалась?
Злость закипает во мне как вода, но я в бешенстве не от слов Оурена, а от несправедливости судьбы, в которой дети обязаны разгребать ошибки своих родителей. Мне требуется много сил, чтобы затолкать гнев как можно глубже.
- Мой дальний дядя хорошо общается с деканом, - сдержанно говорю я. – У него другая семейная ветвь, и его семью приговор не затронул. Он удочерил меня, уговорил декана принять меня в Морион, сказал, что строгие правила, хорошее образование и малые перспективы помогут мне искупить вину родителей. За мной пристально следили весь первый курс, думали, что я могу пойти по стопам матери. Как видишь, я доказала, что не имею с ней ничего общего.