— Зачем оно тебе?..
— Да просто, — пожал плечами Кируес. — Красивое. Может, сделаю из него что-то классное и тебе подарю… А ты выйдешь за меня тогда замуж?
— Обойдешься, — рассмеялась я, — у нас с тобой слишком большая разница в возрасте.
Ага, с одной стороны, он меня старше на десять с хвостиком лет, а с другой, реакциями и мышлением он мне напоминал моего младшего братца, совсем мелкого и надоедливого. Тут на меня нахлынул ненужный приступ ностальгии… хотя, может, и не ностальгии, а я наконец увидела последствия моей ночной вылазки.
Одна из основных дорог города была вспорота, ее пересекали длинные борозды, а плотная земля стала горбом. Увы, если джинны собились в тройки или и того больше, то становилось быстро не до смеха.
— Три тревоги было за утро, — поделился Киреус. — А мне Пташка рассказывала про пестики и тычинки вчера. А Зубатый пожаловался, что ты похудела и теперь не за что подержаться. А за что он собирался подержаться, Сола? За руки? Но они у тебя не худели…
— Не обращая внимания, мелкий, — примирительно похлопала я его по плечу. — Зубатому я сама подержу, что он хочет, а потом еще раз догоню и подержу для закрепления урока… — проскрежетала я зубами.
Но в целом странно было ожидать чего-то другого, и так чудо, что проходу мне не давал только Зубатый и еще несколько кузнецов. Бар Джорка был, как ни крути, приличным заведением, максимум тебя могли накачать дешевым пойлом из остатков топлива и бражки на местных растениях до состояния полного отруба и обобрать. И то Джорк запрещал забирать одежду и вычитал из грабителей стоимость выпитого. Такой вот кодекс чести.
— Свежие уткокрысы! Свежие уткокрысы! Только вчера забил, налетай, покупай! Меняю! — торговец услышал наш топот и заорал в свернутый конусом лист металла. Я дернулась сначала на зов, мясо уткокрысов было мягким и сочным, особенно если его варить с овощами, только охотиться на них долго и нудно — сидеть в воде по пояс. Но то свежих, только пойманных, а не сине-зеленых, лежалых!
— Фу, вонючие какие! — тыкнул пальцем Киреус, когда мы пробегали мимо, чем привлек к себе всеобщее внимание. И к уткокрысам тоже. Торговец тут же выругался и принялся собираться, ну да, после такого кто купит такую тухлятину?!
А город после тревоги уже начинал оживать. Между тонких извилистых улочек блеяли дюлоки, над крышами промелькнули длинношеие сапли, кто-то орал, что его ограбили, откуда-то тянуло галлюциногенной плесенью. Розоватый свет блестел на черных поверхностях, сверкал на кусках белого пластика, обломки которого отлично подходили для водосборных конструкций. А некоторые особо ушлые умудрялись его красить и крыть им крышу.
С той точки, где упал «Верткий визон», город казался величественным — руины и современность. Ха-ха. Не тот город.
Иногда мы ласково называли его Разрухой. Это был город заключенных, просто некогда я искренне считала, что заключенные тоже люди и граждане и живут, может, и за забором, но в чистеньких белых домишках. Но Белый город не пускал к себе преступников.
Люди в Разрухе ютились между монолитами, закапывались под землю или выстраивали шаткое подобие домов. Здесь была каменоломня, там крепкие мужчины и женщины могли заработать денег, разбирая остатки монолитов. Так же были такие руины, где черный камень потрескался от времени и блоки развалились по округе — пригодный стойматериал. Между домов открывались торговые точки, чтобы где-то за углом кого-то грабили. За стенами города могли похитить и взять в некое подобие рабства, в самом городе можно было попасть в долговую яму или проиграть все средства и имущество, даже собственную жизнь…
Отсюда — с местного дна — не было видно административных белых зданий. Здесь не было намека на цивилизацию, забывался комфорт космических кораблей и безопасность жилых кварталов. Только черные тени монолитов, только розоватый блеск местного солнца, только бежевое мерцание горячего песка и далекие острые звезды в темно-фиолетовом ночном небе. Колючий воздух царапал горло. Джинны хищными тенями охотились за одиночками. В узких проемах выл ветер из каменной долины вокруг города, его старались задерживать полотнами, отстраивали земляные насыпи, да только песок все равно скрипел на зубах…