Я прыгнула в миникар, выжала кнопку включения, надеясь, что он все еще заряжен, но не тронулась с места. Выстрел импульсника разорвал несколько крайних машин и засыпал их обломками всю дорогу. Я быстро сняла руки с руля, вышла из кара и повернулась к стрелявшему.
Импульсник держал Карья, выражение лица у него было недоброе и ничего приятного мне не обещало. Что ж, это было неудивительно. Следом за ним шагал тот самый Церкуе — заместитель начальника безопасности Белого города, лжец и еще раз лжец. За ними как тени шагал отряд из модификантов, где-то человек шесть-восемь, один из «добровольцев», кажется, у него была особенность, значит, он открыл путь. И, что самое неприятное, Киреус, которого за руку держала Пташка. Увидев меня, она вздохнула и прикрыла рукой лицо, как если бы намекала мне, что она сама виновата в сложившейся ситуации. Неужели она пришла за малышом?..
— Хотела меня обмануть?! — бешено заорал Карья. А я только плечами пожала:
— Только не говори, что ты такой наивный.
Естественно, после такого ответа он бросился ко мне, позабыв об оружии. Я готова была себя защитить, сжала кулаки, только слегка пожалела, что импульсник не использовать, иначе заденет Пташку и малыша.
Я ни на миг не забывала, что в этот раз наши силы будут неравными. Я — среднего роста и не особо мощная женщина, самообороне и нападению научена, но и только, он — высокий, мощный и способный бить хоть до крови, хоть до смерти. Но это не значило, что в сопротивлении нет смысла, Разруха как нельзя лучше научила меня, что барахтаться нужно всегда. Авось твой враг будет так сильно смеяться, наблюдая за тобой, что поперхнется слюной и задохнется.
Финальный босс 4
Первый удар пришелся вскользь, неприятно обожгло скулу, щеку, наверное, будет синяк на пол-лица. Второй я тоже успешно блокировала и даже попыталась атаковать. В голове крутились советы Зубатого, какие-то выжимки из тренировок по самообороне, конечно, все советы и навыки мгновенно испарились, остались только рефлексы. Тут отскочить, тут попытаться достать ногой под колено, тут кулаком в печень… а нет, печень у арктурианцев выше и глубже размещена, под мышцами, не достать и не пробить. И вроде бы у меня даже получилось. Или нет…
В следующее мгновение от боли просто потемнело в глазах, в ушах загудело, солнечное сплетение сжалось, я рухнула на пол и, конечно, меня вывернуло. Какая же он все же скотина!.. Причем спазм не проходил, что было совершенно нехорошо. Даже когда Карья наклонился и потянул меня за воротник, пытаясь поднять на ноги, я не могла разогнуться.
— Можешь делать с ней все, что захочешь, — услышала я голос Церкуе, — но сначала я заберу свое.-
— К-какое свое, начальник? Или если ты работаешь на Белый город, то и распоряжаться можешь здесь всем? — хмыкнула я, коекак утирая рукавом рот. Было противно не оттого, что меня вывернуло, а от собственной слабости. Вот сейчас бы все здесь огнем поджечь и взорвать кристаллическим порошком. Да только у них заложники.
— Что, раскопала сведения? Ну давай, хвались, что там еще на меня есть, — пожал он плечами, а я поняла, что не особо-то кого-то мое откровение удивило. Неужели Карья знал? Или ему все равно, пока выгодно? Метеор ему в глотку!
Я попыталась вывернуться из хватки Карьи, но он тряхнул меня сильнее, беспомощность злила. Я все же вспомнила, как сжать пальцы и куда бить, чтобы уж точно ослепить противника. Будет противно, но вариантов нет. Конечно, там еще отряд модификантов, да и сам Церкуе такой мощный и явно умел убивать, но чего сразу думать о печальном…
— Нет! Не трогай Солу! — пробасил вдруг Киреус и шагнул вперед. Лицо у него при этом было такое испуганное, что мне хотелось спрятать его под полой куртки. Боялся, ребенок ведь еще, но пытался защитить, это очень ценно было. Кажется, Пташка пыталась что-то ему сказать, но Киреус снова шагнул вперед и замотал головой, жалобно попросил, сжимая кулаки:
— Ну хватит же…
— А то что ты сделаешь? — рассмеялся Карья и демонстративно встряхнул меня снова.
— Хватит! — скомандовал ему Церкуе, но было поздно.
А дальше как в замедленной съемке я наблюдала: вот рот Киреуса исказился в обиде, а дальше сжался в прямую упрямую линию, он странно замахнулся, выставил руку вперед и объявил неожиданно строгим и взрослым голосом: