Да поможет ему Бог. Этот человек был его братом настолько, насколько мог быть кровный брат, и он умирал.
— Не умирай у меня на руках, Йорн, — внезапно отчаявшись, прошептал он.
Всю свою жизнь Йорн спасал задницу Барретта от неприятностей, и именно он втягивал его задницу в неприятности. Это был человек, который присматривал за ним, смеялся с ним, сражался с ним.
— Выбора нет, парень, — прохрипел Йорн, его румяное лицо побледнело, кровь слишком быстро вытекала из груди.
— Твоя дочь, Бар. — Йорн кивнул на ребенка рядом с ним.
Ее дыхание было медленным и слабым, но она окоченела от холода.
Барретт сорвал с себя куртку и быстро обернул ее вокруг обнаженного тела девочки, удивляясь, почему он не сделал этого в тот момент, когда вошел в комнату.
Она лежала на кровоточащей груди Йорна, ее вес был настолько мал, что она вряд ли могла увеличить скорость кровопотери, но все же, Барретт переместился так, чтобы поднять ее.
— Нет! — рука Йорна сжалась вокруг ее небольшого тела. — Пока нет. Позволь мне подержать этого маленького ангела. Она напоминает мне Хилин. Мою милую, маленькую Хилин.
Его дочь. Ей было всего пять, и она была светом в жизни Йорна.
Они оба уставились на лежавшие каскадом волосы. Там было так много волос и такой маленький ребенок.
— Спрячь ее, — прошептал Йорн, поворачиваясь к Барретту. — Запомни файл, который я нашел, Бар. Не позволяйте никому узнать. Они не должны знать, что она твоя и Келлы. Поклянись, Бар.
— Клянусь.
Никто не должен был узнать. Это может стоить больше, чем просто жизнь его и его жены, Келлы. Это может стоить и жизни их ребенка. Ребенка, созданного из спермы и яйцеклеток, которые он и его жена сдали в клинике фертильности в надежде на ребенка, которого будет носить Келла. Ребенка, которого она будет лелеять в своем теле, и которого они будут растить с первого дня рождения.
И все же, глядя на ребенка, которого прижимал к себе Йорн, Барретт понял, что любовь не может быть сильнее, чем любовь, которую он испытал к этому ребенку в тот момент.
Черт, его руки дрожали, он понял это, когда протянул руку, чтобы убрать волосы с ее лица.
Яростно моргая, чтобы убрать слезы, которые грозились пролиться, его взгляд вновь вернулся к Йорну.
— Девочка Келлы, — прошептал Йорн, его акцент стал сильнее, когда смерть приблизилась. — Она ее крошечная миниатюра, Бар.
— Как мне спрятать ее ребенка? — отчаяние начало заполнять его. — Что б тебя, Бар. Не оставляй меня одного для защиты этой малышки и Хилин. Не поступай так со мной.
Распутная улыбка Йорна растянула его бледные губы.
— Хотелось бы…
— Нет, Боже, Йорн, не делай этого. — Как, черт возьми, он должен был сделать то, что должен был сделать без помощи Йорна?
— Придерживайся ближе всего к правде, — прохрипел Йорн. — Нашел ее здесь. Свяжись с Лайонсом в США. Вирджиния. Встретись. Выложи ему всю правду. Он объяснит тебе, как заботиться о ней.
Йорн изо всех сил пытался дышать, и кровавый след начал просачиваться из его ноздрей.
— Не говори никому, кроме Лайонса.
Йорн внезапно схватился за рукав куртки Барретта.
— Поклянись мне. Даже Келла не должна знать. Никто, кроме Лайонса, не должен знать правду.
— Никто, кроме Лайонса, — согласился Барретт, зная, что ему придется раскрыть еще кое-кому этот секрет. У него не было никаких секретов от Келлы, от его сердца. То, что знал он, всегда знала его Келла.
— Узнав, Келла расскажет моей прекрасной Джесс. Джесс скажет своей маме… — Он начал кашлять, кровь брызнула между его раздвинутыми губами.
— Я буду хранить секрет, Йорн. Никто не будет угрожать моему ребенку.
— Моя Хи, — снова прохрипел Йорн, его голубые глаза были полны отчаянья и такой мучительной грустью и яростью, что на мгновение Барретт был уверен, что явная воля удерживает его друга на земле.
Затем его глаза закрылись.
— Я клянусь также Хилин, Йорн. Я защищу ее так же, как защищал бы свою собственную. Клянусь тебе.
Потекли слезы… как он мог остановить их сейчас?… Это был его самый дорогой друг, брат, которого у него никогда не было, пока Йорн не появился в его жизни.
Потом выражение лица Йорна стало спокойным.
— Да, теперь я могу уйти, — прошептал он. — Я могу уйти.
— Йорн, пожалуйста, Боже, еще нет…
Слишком быстро…
Барретт стиснул зубы, обнажая их в рычании голой агонии, прежде чем быстро прижать свою дочь к груди и встать на ноги.
Они с Йорном практиковали этот побег миллион раз за последние дни. Войти, забрать ребенка, потом выйти. Они тренировались выбираться вместе, и они практиковались убегать в одиночку.